— Ангелы? — пробормотал Мафусаил.

Боромир сказал строго:

— Ангелы — всего лишь мимолетные лики Творца! Егомысли, желания. И когда чего-то касается ангел, то этого касается сам Творец.Невров создал тот же Творец, что и Адама с Евой, но только на другом концесада… вернее, Леса. Так что Адам с Евой живут той жизнью, какой велит Адонаи,невры живут по законам Рода, но вот отвергнутые дети, вроде Лилит или Каина,бродят по свету и натыкаются порой на таких же отвергнутых, а это уже нехорошо.

Мафусаил спросил осторожно:

— Вы… тоже отвергнутые?

Боромир засмеялся, показал снова острые белые зубы:

— Вроде бы нет. Просто нас Род создал, и… все. Никакихзаконов не дал. Так что мы сами пока не знаем, нарушаем ли в чем-то Его волю.Словом, нам дана полная свобода! А значит, сами отвечаем за свои дела и поступки.

— Но так… страшно же!

Боромир медленно пожал плечами:

— Да, было страшновато. А потом не то что привыкли, нокак-то решили, что пора взрослеть, самим начинать заботиться о себе и других.Конечно, каждому хочется, чтобы пришел большой и сильный, все за нас сделал,принес с охоты оленя, зажарил и раздал по ломтю, а потом еще и помыл миски… Ну,или хотя бы сказал, что делать можно, а что нельзя!

Мафусаил ответил с тяжелым вздохом:

— А вот нам сказал, что делать можно, а что нельзя… ноя не знаю, лучше ли так?

— Неисповедимы пути Господа, — ответил Боромирстрого. — Ладно, ложись спать. Утро вечера мудренее.

Мафусаил открыл сонные глаза, над ним высокий потолок, оточага идет сухое тепло, а сам он под огромной толстой шкурой неведомого зверя.

Торопливо сполз с не по росту огромной кровати, в открытомокне колышутся зеленые ветки, чирикнула крупная птица. Он осторожно приоткрылдверь. Небо за ночь стало еще ниже, тучи несутся с негромким, но постояннымгрохотом. На том же месте по-прежнему багровеют крупные угли, словно и неминовала ночь, а на вертеле снова печеный бык, еще крупнее вчерашнего.

Из дома напротив вышел огромный человек, Мафусаил вспомнил,его называли Тарасом. Невр приветливо помахал рукой.

— Твоего коня уже загрузили. Сам оседлаешь или помочь?

— Сам, — сказал Мафусаил поспешно. — Онпривык к моей руке.

Тарас усмехнулся.

— Когда я его расседлывал, он даже спасибо сказал.

— А сейчас обругает, — ответил Мафусаил совздохом. — Вряд ли он успел отдохнуть.

— Как и ты, — заметил Тарас. — Может быть,останешься еще?

— Надо ехать, — сказал Мафусаил.

— Успеха. Встретишь наших, передавай привет. Всеразошлись на охоту.

Еда кончилась через две недели, воду он сумел растянуть ещена пять дней. Во все стороны простиралась выжженная пустыня, Мафусаил понималустрашенно, что иначе и быть не может: здесь близко край, за который заходитусталое солнце и все сжигает своим неистовым огнем.

Его сознание уже мутилось, когда впереди засиял ровный свет,похожий на лунный. Впечатление было такое, словно впереди наступила светлаялунная ночь, и там появилась фигура человека.

Конь шатался, растопырив ноги, Мафусаил поспешно соскочил и,ухватив за повод, потащил вперед. Человек стоял неподвижно, Мафусаил подтащилконя ближе и сразу ощутил, что они оба вошли в прохладный мир, где воздухпривычно влажный, а выжженная пустыня осталась за порогом.

— Отец! — вскрикнул он в удивлении. — Значит…я дошел до края мира?

Фигура Еноха колыхнулась перед Мафусаилом, словноразвешанное на веревке белье под легким ветерком. Странные волны прошли порукам и ногам, а голова то сплющивалась, как блин, то вытягивалась, подобностеблю.

— Мафусаил, — произнес Енох странным голосом,которого Мафусаил от него никогда не слышал, — ты должен… весть… этоважно…

— Еще бы! — воскликнул Мафусаил. — Я дошел докрая мира!.. Я говорю с отцом, которого взяли на небо живым!..

— Мафусаил, — повторил Енох, по его телу сновапрошли странные волны, — ты должен вернуться и…

— Я вернусь, — заверил Мафусаил, — еще незнаю как, но раз уж дошел до края мира, а до него еще никто не доходил…

— Мафусаил, — сказал Енох уже нетерпеливо, —важно не то, с кем говорил, а что тебе сказали.

— Да, отец, — сказал Мафусаил счастливо. —Тебя обнять можно?.. Нет?.. Жаль, но все равно будут помнить, что Мафусаилдошел до края мира и говорил с Енохом, взятым живым на небо!

Енох произнес сухо:

— Пусть говорят, что хотят. Но ты должен знать болееважное…

— Да, отец, — сказал Мафусаил поспешно. —Расскажи, что там? Как там?.. Хорошо кормят?.. И чем вообще занимаетесь?

Фигура Еноха колыхнулась так сильно, словно порывы незримоговетра старались разорвать его на части и унести, а замерший Мафусаил услышалголос:

— Я бы сказал… но не поймешь…

— Почему?

— Я сам бы не понял, — ответил Енох рвущимся, какполотно, голосом, — но могу сказать хоть и не самое важное, зато это тыуразумеешь. Ламех прав в своей прозорливости: Всевышний разочаровался вчеловечестве и намерен уничтожить этот мир…

Мафусаил дернулся, словно его ужалила большая ядовитая змея.

— Уничтожить?

— Да, Мафусаил…

— Но… а как же все мы?

Енох произнес:

— Это не сегодня… У человечества еще есть шансисправиться. Или хотя бы части человечества.

Мафусаил вскрикнул в ужасе:

— Но… как?

— Господь указал путь, — ответил Енох. — И…Мафусаил… люди знают, когда они нарушают!.. Именно осознание, что нарушают,делают их преступление для них еще слаще. Но в этом как раз есть и шанс… раз ужони знают, что преступили закон, то знают, как исправиться.

— Енох, — вскричал Мафусаил, — ты веришь, чтолюди могут исправиться? Ты веришь, что в гору легче идти, чем катиться с нее?

Енох помолчал, голос его был суровый и несчастныйодновременно:

— Мафусаил… а что мы еще можем? Мы их не заставим.Передай эту весть… Кто не послушает, пусть пеняет на себя. Предупреждение было.

Мафусаил вздрогнул.

— Енох… по дороге к тебе я видел уничтожение великогогорода Еноха. Самого древнего на свете! Каин его поставил в честь твоего тезки,своего первенца.

Енох кивнул.

— Ты прав, это было первое предупреждение. Всего лишьгород. Господь показал, что долго терпит, но больно бьет. Следующим ударомуничтожит мир, если люди не опомнятся.