– Тем же, чем и все остальные. Медитирует, работает в шахтах, а время от времени обучает братьев рукопашному бою. – Тибальт хитро прищурился. – Вы тоже, господин, знакомы с ним?

– Верно, причем очень давно. Я хотел бы с ним повидаться. – Сильвер достал из кармана купюру в двадцать эльфийских марок. – Можно ли это устроить?

Тибальт поглядел на купюру. Эльфийский король, чей портрет был расположен прямо по центру, загадочно улыбался.

– Право, не знаю, – протянул монах. – Отец-настоятель не одобряет подобных контактов. Не знаю уж, кем Хугин был в прошлом, но вы наверняка напомните ему о прошлой жизни.

– Отцу-настоятелю вовсе не обязательно знать обо всем, что творится в этих стенах, – заметил Сильвер. – У него и так забот по горло. Вспомни, ты ведь сам просил рассказать тебе о том, что находится за пределами Монастыря.

– Вы посеете смятение в его душе. – Тибальт покачал головой. – Тьма неохотно отпускает своих детей.

– Если вера Хугина крепка, от нашего разговора не будет ничего дурного. – Сильвер помахал двадцаткой. – Так или иначе, но я с ним встречусь. Кто-то получит эти деньги, однако мне бы хотелось, чтобы это был ты.

Тибальт колебался.

Темный эльф припас наиболее убедительные аргументы напоследок. Подумать только, этот малолетний наглец еще имеет наглость препираться – окруженный Тьмой, в каменном лабиринте, где никто не услышит его воплей...

– Хорошо, – сказал наконец монах. – Я отведу вас к нему, но только не говорите никому об этом. И спрячьте деньги, пожалуйста.

Сильвер без возражений удовлетворил эту просьбу. В тех вопросах, что касались наличности, он никогда не был особо щепетилен.

Они двинулись в обратный путь. Компаньоны мрачно тусовались в коридоре, упрямо не желая заселять апартаменты.

– Ждите здесь, – бросил киллер, проходя мимо. – Я скоро.

Тибальт шагал чуть впереди, бережно сжимая в руке потрескивающий факел. Мысленная карта в голове Сильвера медленно прокручивалась по мере того, как они проходили по знакомым местам. Проделав примерно половину маршрута, Тибальт неожиданно свернул. Еще какое-то время они шагали в тишине, заключенные в сферу желтого света, окруженные Тьмой. Грубые ступени, вырубленные в камне столетия назад, начались так внезапно, что Сильвер едва не споткнулся. Подъем не отнял много времени. Пройдя по коридору, чьи стены сомкнулись вокруг тесной каменной кишкой, они свернули, после чего вновь окунулись в царство жидкого света, немытых тел и подозрительных взглядов.

Темный эльф уже некоторое время чувствовал приближение «цивилизации», причем дело было не только в неприятных ароматических примесях, концентрация которых неотвратимо росла: стены коридоров представляли собой гигантский резонатор, благодаря чему голоса и прочие звуки раздавались порой с совершенно неожиданных сторон. Привыкнуть к этим фокусам было крайне непросто, поэтому киллер, хватаясь за автомат, то и дело беспокойно вглядывался во Тьму.

Сейчас, когда они оказались ярусом выше, воздух сомкнулся вокруг Сильвера удушливой стеной. Концентрация запахов достигла апогея. Прищурившись, темный эльф был вынужден продираться через эту ароматическую какофонию, дабы не отстать от шустрого Тибальта.

Концентрация пешеходов на квадратный метр свободной поверхности также совершила стремительный рывок. Большинство монахов озабоченно проносились мимо, меньшинство, выглядывая из крохотных келий, позволяло себе неприкрытое любопытство. Стоило лишь эльфу пройти мимо, как монахи принимались громким шепотом обсуждать его персону. Сильвер, поглощенный проблемами зрения и обоняния, теперь уже не обращал на звуки особого внимания.

Тьме, всецело господствовавшей ярусом ниже, приходилось довольствоваться лишь жалкими тенями. Воткнув факел в первое же пустовавшее крепление, Тибальт, втянув голову в плечи, прибавил шагу. Сильвер не отставал, соблюдая дистанцию в несколько шагов. На мысленную карту Монастыря продолжали наноситься новые сведения.

Отчасти абстрагировавшись от показаний внешних датчиков, киллер вгляделся в окружающую реальность более пристально. Монахи, как оказалось, влачили куда более жалкое существование, чем ему представлялось. Каменные мешки, уже виденные в «гостевом крыле», отводились здесь под роль жилых комнат. Двери и мохнатые шкуры, заменяющие таковые, обнажали скудную обстановку.

Из прямоугольных проемов нередко выглядывали разномастные самки, некоторые были молоды и привлекательны. Темный эльф частенько ловил на себе заинтересованные взгляды. Самцы, раздраженные неожиданным появлением чужака, шикали на подруг, запирали дверь, а то и вовсе загораживали женщин телами. Дело было даже не в физической привлекательности Сильвера – он нес на себе неизгладимый отпечаток внешнего мира, будучи частью огромного целого. Но самцы зря волновались: эльф не собирался служить для кого-либо счастливым билетом.

Киллер не знал ответов на вопросы, которые настойчиво подсовывало ему сознание. Что заставило всех этих существ прятаться здесь, в этих горах? Почему кто-то по-прежнему приходит сюда? Почему не уходит? Хотел ли кто-нибудь уйти? Ушел ли?..

Монахи казались вполне довольными жизнью, хотя большинство никогда не бывало за пределами Монастыря. Те же, кто бежал сюда из внешнего мира, был рад просто оттого, что сохранил иллюзию свободы, хотя эльф никак не мог взять в толк, чем, собственно, тюрьма хуже.

По иронии Судьбы в Сумеречном Монастыре обитали единственные Дети Ночи, образ жизни которых не изменился за прошедшие столетия. И все-таки Сильвер не мог понять подобного существования. Он презирал их всех.

Отвращение росло неудержимой волной, поэтому киллеру пришлось напомнить себе, что ему нет никакого дела до местных проблем. Все, что его интересовало, это огр по имени Хугин. (А также, возможно, осознание факта, что когда-то здесь мог ступать Повелитель.)

Время от времени дорогу путникам перебегали совсем крохотные монахи, также поглощенные своими делами. Беззаботный детский смех звучал в каменных стенах: детеныши различных рас носились бок о бок, чем повергали Сильвера в полнейшее изумление. Родители конечно же не потрудились объяснить своим чадам, что это неправильно. Законы природы были поставлены в Монастыре с ног на голову.

Сколь бы сильно киллер ни был поглощен своими органами чувств, какое бы отвращение ни рождалось в его груди, часть его сознания неусыпно контролировало окружающее пространство. Радиус в несколько метров мог превратиться в мертвую зону, перейди монахи от шепота к делу. Но автомат, болтавшийся на ремне, да и сам вид темного эльфа внушал аборигенам осознание того, что этого делать не следовало.

Свернув в очередной раз, Тибальт остановился. Пешеходов здесь было гораздо меньше, но, судя по бегающим глазкам, монах не на шутку волновался.

– Все, пришли, – прошептал он. – За следующим поворотом третья дверь слева. В это время он обычно у себя.

– Спасибо, – Сильвер улыбнулся. – Можешь не ждать, дорогу я помню. – На лице Тибальта отразилось явное облегчение. – Утром, будь добр, выведи моих спутников на поверхность. Часам к восьми, хорошо?