с великой радости? – смеется Алька.

– Доставят до дома, и уложат в постель, – отвечает Антон. – Я же говорю – профессионалы. Никогда не думал, что когда-либо меня будут охранять как важную персону.

Подняли бокалы с шампанским, выпили за встречу, потом за тех, кто сидит – Володьку Макаровского, Перелезина и других безымянных, которых уже там немало.

– Я вот не понимаю, за что же взяли Кудрина, Ивашкина, Солоневича и других, я даже фамилии впервые слышу. Может, вы лучше знаете?

– Вот она у нас теперь адвокат и эксперт в одном лице, – показываю я на Альку. – У нее последний курс юридического плюс обширный круг знакомых плюс дедукция.

– Первые два обстоятельства понятны, а при чем здесь дедукция?

– Дедукция, как мне объяснила вот эта экстремистка, это метод познания.

Алька корчит мне прелестные рожи.

– Она еще издевается. Что бы ты без меня делала? Валялось бы сейчас твое прекрасное тело на Кипре среди камней прибрежных, а может быть даже и труп бы не нашли.

– Алька, ты что пугаешь? – говорит Антон, поглядывая на меня.

– Да это мы между собой смеемся, шутки у нас такие в связи последними событиями.

– Нет, а все-таки, почему ты так срочно улетела вначале в Англию, потом вернувшись на Кипр, тут же улетела домой? Между прочим, там, на Кипре очень все задумались. Меня лично Чайка спрашивала. Не знаю ли я, почему это Верунчик срочно полетела в Москву? Ну, я говорил, как Алька сказала, что у нее дома с отцом плохо, а с ребенком некому остаться. Кстати с отцом как?

– Отец к счастью, как у нас говорят, оклемался, все нормально. Ну а как Алька говорила, так все и было.

Смотрит на меня, и вижу, хочет спросить про Лондон. Прямо чувствую. У него этот вопрос на кончике языка вертится. Но не спросил. Алька почувствовала эту паузу и говорит:

– Тут кто-то задавал вопрос об арестованных наших генеральных?

– Давай, давай, – говорю я. – Давай свою дедукцию

– Так вот, по моему мнению, господа генеральные, чудом на свободе пока оставшиеся, все случилось по такой схеме.

– Да, – говорит Антон. – Ведь эти ребята с нефтью мало связаны. Вот когда меня допрашивали в эти дни, про них даже ни слова. Вот про вас спрашивали, – улыбается он. – У вас нефть была.

– Интересно, интересно, а что спрашивали?

– Вот как мне Алька на Кипре рассказывала, по моему она с твоих слов, так и спрашивали. Сколько времени знаю, в каких отношениях, где встречались. Сколько встречались. Кто рекомендовал на работу, какие договоры с вашими фирмами заключали и при каких обстоятельствах. В общем, как у вас.

– Вы меня будете слушать? – говорит обиженно Алька. – Может мне вообще уйти?

– Не обижайся, – говорит Антон. – Продолжай про дедукцию.

– Так вот, – говорит Алька. – Я уже Верунчику рассказывала, а тебе Антон нет. На Кипре боялась, не исключено, что могли слушать. Думаю, даже наверняка слушали. Техника у них великолепная, денег ведь до хрена. Так вот. У адвокатов, которые подрядились защищать хозяина и нас имеется общая концепция защиты. Это слово по узости ума или природной болтливости, или по полному презрению к нам (мол один черт не поймут ввиду тупости) разболтал ее адвокат Шнырь. Ну, видел там его, на Кипре.

– Видел, – подтвердил Антон. – Молодой такой. Он недолго там был.

– Лапшу мне на уши вешал, сволочь, – говорю я в сердцах. – Баксы огреб и домой. Это Деревянченко там был почти постоянно.

– Не отвлекайся, – говорит Алька. – Чувства твои понимаем, но не отвлекайся. Так, продолжаю. У наших защитников такая вот общая концепция защиты: нефть воровали генеральные директора. Они ведь по уставу фирм и по гражданскому законодательству являются руководителями предприятий, самостоятельны в своих действиях. И они принимали решения, что покупать и что продавать и по какой цене и кому. Все по уставу. Так?

– Да, по уставу все так, – подтвердил Антон.

– Вот видишь, ты тоже начинаешь понимать правовое положение своей фирмы и свою роль.

– Ты права. Я не юрист. И на это как-то не обращал внимание. Я специалист по торговле нефтью и другими горюче-смазочными продуктами. А эти вопросы решало Юридическое управление. У нас же был заведен определенный порядок, и я ему доверял. Я так и следователю отвечал.

– Кстати, кто тебя допрашивал? – спросила я.

– Молодой парень. Фамилия, по-моему, Исаев.

– У меня был Новиков. У Альки Сафронов и Новиков. У них там целая бригада.

– Так вы будете меня слушать? Может мне уйти? – кипит Алька.

– Да не обижайся, продолжай.

Алька погрозила мне кулачком.

– Если еще раз отвлечешь докладчика, удалю из помещения. И расскажу это Антону наедине, вот тогда попрыгаешь. Коза кипрская, – она еще раз погрозила мне кулачком, и продолжала. – Обращаю ваше внимание на то, что к нам совершенно не было претензий со стороны налоговых. А у нас, у каждой фирмы были свои налоговые. У меня в Торжке, у Верунчика – в Саранске.

– У меня в Элисте, у Кирсана. Надо сказать, нормальный парень. Я с ним, между прочим, встречался, – говорит Антон. – Отчисления у моей фирмы в бюджет республики были большими.

– Вот видите. На протяжении лет никаких претензий. Пока дело не дошло до следствия. А вот по этой общей концепции воровали генеральные: Макаровский, ты, я, Верунчик. А хозяин – он же осуществлял общее руководство НК. Он ничего этого не знал. Ну как при товарище Сталине. Расстреливали товарищи Ягода, Ежов, Берия, а товарищ Сталин ничего не знал. И даже за эти самые преступления расстрелял товарищей Ягоду и товарища Ежова. Подвели они его, негодяи. А он им доверился, он доверчивый был. Ведь так в народе и говорили. И народ верил и возмущался, почему об этих преступлениях не докладывали вовремя товарищу Сталину. Вот и наш хозяин такой. Генеральные директора хищники, а он зайчик доверчивый и пушистый. Это один момент концепции. Второй момент – вдолбить в голову генеральных директоров, что они работали по уставу, совершенно самостоятельно, согласно закону осуществляли руководство своими фирмами.

– Работай по уставу – завоюешь честь и славу, – вставила я, а то эта зараза полностью завладела вниманием Антона. Он вижу, и вправду старается все это понять.

– Но тебе, Антон, наши народные пословицы может быть и не понятны.

– Эту я слышал. Только там про армию.

–У нас везде армия, – продолжает Алька. – Так вот, нам на Кипре это и вдалбливали в голову, говоря при этом, что это и есть наше настоящее спасение. Если будем так показывать, они нас спасут. И может быть им и удалось бы запудрить нам мозги, если бы следствие не арестовало Макаровского. Но и тут они объясняли нам все по-своему, говоря про произвол и беззаконие. А мне Макаровский рассказывал, как и про что его спрашивали, причем перед самым арестом. Я это, конечно, рассказала Верунчику. А она, насмерть перепугавшись слов, после которых Володьку и арестовали, давай колотить Шныря по фэйсу. Я считаю Верунчик, что это был знак божий.

Антон смеется. А я от воспоминаний опять разволновалась, и он легонько стал гладить мне руку. Алька между тем продолжала:

– Когда Верунчик по телефону рассказала мне, как ее допрашивают, я поняла всю эту концепцию окончательно. Конечно, я, немного зная право, это подозревала, но ведь доверяешь. Наше руководство – умные люди, на вид все порядочные, даже милые. Та же Чайка. Она мне очень нравится. Я даже не