там тоже в это время был.

Куда же, думаю, он клонит? Я уже, конечно, с облегчением поняла, что это все-таки не брать пришли. Рано еще, наверное. Но откуда они знают, что он тоже на Кипре был?

– Да, он тоже там отдыхал. Когда я вернулась, перезванивались, но редко. А в чем дело? – с тревогой спрашиваю.

– Вы в прессе читали, что он со второго этажа свалился?

– Читала, конечно.

– Так вот, Вероника Николаевна. Это он к вам бежал на свидание, хотел охрану надуть, да вот сорвался. Правильно поймите. Он это сказал мне одному. Попросил, оставить нас одних, и сказал.

Наверное, не стоит говорить, как я была изумлена. Я даже не знала, что сказать. Мелькнула даже мысль – подтвердить. Может Антону так нужно? Но решила, что это глупость.

– Вижу, что вы очень удивлены. Можете даже не отвечать. А он был под таким колпаком, что позвонить ему вам было невозможно. Скажу откровенно, поначалу думал, что он не хочет правду говорить и эта версия – предлог. Думал, думал. Но если не это, то, что тогда? Ну что? И дальше он мне заявляет, что он вернулся в Россию только из-за вас. Я его спросил: какие у вас отношения с Вероникой Николаевной? Он отвечает, как и вы: дружеские, приятельские. Но я понял, что без нее жить не могу. Так и заявил. Ну и что вы скажете, Вероника Николаевна?

– Невероятно. Просто невероятно. Возможно, я ему нравилась. Я это видела. И он мне нравился. Но чтобы вернуться? Просто ужас какой-то. Зачем он это сделал? Его же все равно не выдали бы…

– Мы тоже так считаем. И тем не менее… Скажу так: Вероника Николаевна, я в вашу искренность верю. И ему нет оснований не верить. Вот сейчас вас послушал. Ну какие основания ему не верить? Других причин возвращения я и сам не вижу.

– И что же теперь?

– А теперь все от вас зависит, Вероника Николаевна. Вы хотели бы с ним встретиться?

– Да. Хочу.

– Тогда давайте сделаем так. Мы организуем вам свидание. Только вы, пожалуйста, никому ни слова. Если вы не против?

– Да я с радостью, то есть я согласна с ним встретиться.

– Конечно, ваше право это не скрывать. Но лучше не надо… шум, гам, печать, телевидение… Это ни вам, ни ему, ни нам не нужно. Хотя в этом ничего такого я не вижу, что мешало бы следствию.

– Можно я Альке скажу, ну Алевтине Астаховой? Мы с ней подруги. Она же устроила… его возвращение. Ну, вы знаете. Мы с ней советовались. Но она про его отношение ко мне ничего не знала. Кроме того, что я ему нравлюсь. Так об этом все наши догадывались.

Бажов улыбнулся. И вдруг встрепенулся.

– А знаете, в связи с Астаховой у меня такая мысль. Антонио обо всем рассказал только мне. И чтобы я об этом никому, даже вам. Такое было его условие – только мне. Вот как я вам сейчас. Охрана, и вообще никто про это не знают. Официальная версия – он хотел выйти на улицу и решил через окно, чтобы охрану не беспокоить. Не очень, конечно, но сошло. Ведь упав, он не собирался бежать и сам пошел к охране. И он мне сказал, чтобы я вам ни слова. Иначе, говорит – не буду давать показания. Никакие. Ну, мужчина. К тому же испанец. Я его понимаю. Вам об этом говорю из личной симпатии, глубоко тайной, нарушая слово.

Конечно, я расцвела в сдержанной улыбке.

– Так вот, – продолжал он. – Исходя из его характера на мой взгляд будет даже лучше, если мы устроим встречу втроем. Встреча старых друзей по НК. Как интрига?

– По-моему убедительно.

– Ну а потом, как события развернутся. Все в ваших руках.

Он засмеялся, покачал с усмешкой головой.

– Я такой интриги никак не ожидал. Столько лет работаю, кажется, людей знаю. И вот – такое…

Он поднялся, пошел к двери, я за ним семеню. Уже в дверях говорит:

– Еще раз извините, что напугал вас своим визитом. Не хотелось вызывать в прокуратуру, не хотелось. А когда к нему в гости – вам позвонят.

Когда он вышел, я прислонилась к двери. И стою, ничего не понимаю. Ну ладно влюбиться можно, все-таки не уродина я. Но зачем возвращаться? Ничего не понимаю. В дверях появился встревоженный отец.

– Все в порядке. Это срочно, по делу, но все в порядке.

– Я так и понял, – говорит, а у самого руки дрожат и глаза мокрые.

Из-за спины отца выбежал Степка и уткнулся мне в колени. Я взяла его на руки, забыв какой он уже тяжелый. И целую, целую…

6

Было поздно, но под впечатлением происшедшего я не выдержала и позвонила Альке, но ее дома не было. Вот как нужно, так ее нет. Но на мобильный я звонить ей не решилась. Мне кто-то говорил, что разговоры по мобильнику записываются. А тут такое. Решила подождать до утра. Приняла душ, легла, но никак не усну. Неужели это все – правда? Антон мне тоже очень нравился. И вот сейчас, все вспоминая, как бы по-новому я вижу эти попытки ухаживания. Но я умышленно вела себя со своими по офису суховато. Боялась, что может достигнуть ушей Дятла. Уж среди своих у него стукачей было достаточно. Я старалась вспомнить, что я слышала об отношениях Антона с женщинами. Вроде ни с кем из наших у него ничего не было. Он был сдержанным, даже слегка суховатым. Мы его между собой звали «идальго». Наш идальго.

Утром я помчалась в офис. По мобильнику позвонила Альке. Ругнула ее, что вчера не могла застать.

– Как нужна, так тебя нет, – кричу на ходу. – А еще подруга!

– А мне уж и по личным делам отлучиться без твоего согласия нельзя. Что случилось, говори прямо.

– По телефону не могу.

– От него что-нибудь?

– От него. В общем, дуй срочно в офис. Расскажу.

Альку так разобрало любопытство, что она оказалась в офисе раньше меня. И когда я вошла, она уже готовила кофе. Я вошла, сбросила плащ, села за свой стол. Алька подходит ко мне.

– Ну что ты тянешь? Колись уже, зараза. Вижу, что-то важное. Колись уже.

– Вчера ко мне домой заходил Бажов.

Алька рухнула на кресло и на этом кресле подъехала ко мне.

– Что ты тянешь? Ты что, его в постель затащила?

– Ну, совсем плохая. С ума тронулась в результате допросов.

– Тогда в чем дело. Не тяни, Верунчик.

– Он сказал про Антона, что тот пытался спуститься с третьего этажа, чтобы сбежать на свидание со мной.

– Удивила, – говорит Алька. – Я бы тоже на свидание с тобой спрыгнула с третьего. Кстати, а ты знала?

– Откуда? Он же под колпаком. Но дело не только в этом.

– Ну что еще, не тяни.

– Он сказал Бажову, что вернулся в Россию только из-за меня. И просил увидеться со мной.

– А вот это уже новость, – говорит Алька. – Что он к тебе неравнодушен, мы все знали. Но на такое решиться. Вот это идальго! Подобный последний исторический пример случился в позапрошлом веке. Тогда юная девушка, тоже испанка, ждала нашего капитана всю жизнь. Сейчас даже рок-оперу поставили: «Юнона и авоська».

– Не авоська, а «Авось».

– Знаю. Кто ж этого не знает? Но Антонио, он же