последних событий. Фирма практически под колпаком у генеральной прокуратуры. Поэтому пусть они предоставят экономическое обоснование кредита, гарантии, ваше управление даст мне письменное заключение, и тогда мы все вместе примем решение.

– Но для выдачи векселя в этом нет необходимости, – заявил Охлобыстин. – Думаю, вы это знаете.

И тут как-то меня вдруг осенило в отношении Охлобыстина, что эта его нахрапистость с ГОКом, озабоченность в истории с векселем ментовского банка означают, что этот гад причастен к письмам от этого самого ментовского банка. Потому что моя подпись на письме была похожа. А моя подпись имеется в банковской карточке и на всех платежках. Да и разного рода письма я им направляла, когда они требовали. А уж поставить нашу печать на пустой бланк – мы и сами практиковали не раз. Мы доверяли друг другу. В одной НК, в одной семье.

– Это раньше так было. Но сейчас времена тревожные. Вы сами знаете, не хуже меня, сколько генеральных директоров арестовано.

Они переглянулись. Охлобыстин, явно не скрывая своего разочарования, с очевидным раздражением произнес:

– Что-то вы в последнее время стали много себе позволять, Вероника Николаевна. Вам не кажется?

– Кажется, – улыбнулась я. – Очень даже, кажется. Но мне не хочется в Тишину. Там говорят, содержание значительно улучшилось по сравнению с проклятым прошлым. И в денежном выражении и вообще, но все равно далеко от комфорта. Когда я на следствие стала оправдываться по поводу сделок, что решение принималось НК, мне заявили, что я генеральный директор, который в соответствии с уставом отвечает за все решения, которые принимает фирма. Вас еще вижу в прокуратуру не вызывали, потому вы такой смелый и рисковый. А вот Анатолий Борисович уже бывал на допросах, потому он смотрит на меня с очевидным пониманием и сочувствием.

– Вы его неправильно поняли, Вероника Николаевна, – засуетился Елин.

А я разозлилась на этого Охлобыстина, и окончательно утвердилась в своей догадке, что он в курсе попытки ментовского банка подставить меня. Точно в курсе. И я говорю:

– Я вообще не понимаю, Анатолий Борисович, какое отношение банк имеет к моей фирме. Против руководства НК у меня нет возражений. Но при чем тут банк, который выдает финансовое положение фирмы без ее согласия?

Охлобыстин чуть не выпрыгнул из кресла. И видно было, что готов ответить мне разными гадостями. Но Елин опытный бюрократ, он рукой показал Охлобыстину, чтобы тот не возникал. Затем обратился ко мне с милой улыбкой.

– Решим так, – сказал он мягко. – Мы запросим у ГОКа необходимые документы. И потом вернемся к этому вопросу.

Я откланялась и пошла к двери гордо и независимо, чувствуя на статной спине и стройных ногах их взгляды.

4

От Елина я спустилась в нашу комнату и застала там Альку, разговаривающую с кем-то по телефону. Я посмотрела на ее прическу и предложила подстричь. Она подняла руку, мол, не мешай. Когда закончила, спросила, как там у меня с Елиным.

– Сказали, что будут готовить материалы.

– Ни черта они не будут готовить. Вот увидишь. Хотели надуть, вот и все. Вот увидишь, через некоторое время появятся ходоки от ГОКа и предложат тебе откат.

Я ей, конечно, рассказала про Охлобыстина и мои подозрения.

– Молодец, подруга. Начинаешь мыслить аналитически. В соответствии с моим дедуктивным методом он точно участник той аферы с тобой. Ты верно просчитала, как мы сразу не догадались. Ведь у них в банке образцы твоей подписи, письма от фирмы. Единственно, что они упустили – это наш стремительный побег на Кипр. Они не были в курсе. Про это не знал никто. Вот и вышла разница в числах. Ну и Новиков молодец, как он подпись твою запомнил.

– Я у него в протоколах, как на деньгах, десятки раз расписывалась.

– А чего ты у меня не спросишь как там с Антоном? –съехидничала она.

– Разволновалась с этим Охлобыстиным. Я же не железная. Ну и как там? Получилось?

– Конечно. Они так обрадовались. Потащили меня к Бажову. Тот сразу сказал, что пусть приезжает. Мы его под стражу брать не будем. Потом подумал и говорит:

– Он ценный свидетель, очень ценный, у него самая большая фирма. Да и все остальное, если поразмыслить. Очень ценный и главное вовремя. И, конечно, имеется опасность, что на него возможно и покушение.

– Да кто на него покушаться будет? Дятел в Тишине.

– А что не осталось у хозяина людей, в том числе из ментов или безопасности, которые готовы это сделать? У хозяина капитал. Он может даже чеченских боевиков подключить, или Аль-Каеду.

– Ну, ты хватила.

– А что, денег у него и на ЦРУ хватит.

– Алька, не пугай. Нас с тобой никто не убивает.

– Сплюнь, подруга.

– Ладно, не томи. До чего договорились?

– Они его встретят. Наверное, это сделают оперативники ФСК, и поместят на конспиративную квартиру. И он там будет под охраной. Почти как в Голливуде. Что, когда и как, они мне, конечно, не сказали. Вот такой расклад.

– Нам разрешат с ним видеться, хотя бы под присмотром?

– Пока ничего не сказали. Думаю, когда все определится, может и дадут тайно. Но пока ничего не обещали.

Мы узнали через несколько дней из газет и телевидения, что Антон уже в России. И журналюги и телевидение тут же завопили в один голос о предательстве. Еще и показания его не были известны, а они уже вопили. Некоторые СМИ даже предположили, что его похитило ФСК.

5

И вдруг в сообщениях мелькнуло, что Антон пытался вылезти со второго или третьего этажа дома, где его держали и упал. И у него что-то там с ногой. Это нам с Алькой было вообще непонятно. Прошло несколько дней, и вечером в квартиру звонок. Отец открыл дверь, а я со Степкой смотрела «Спокойной ночи, малыши». И вдруг в комнату входит Бажов. У меня от страха ноги задрожали. Ну что ему у меня дома делать, единственное объяснение – брать пришли. Я таращу на него глаза. А он, наверное, понял мой страх и поспешно говорит:

– Вы не беспокойтесь, Вероника Николаевны, не беспокойтесь.

Степка, увидев мое беспокойство, тоже разволновался. Жмется к моим ногам как щеночек, только не скулит и тревожно так смотрит на меня и на этого дядю. Бажов нагнулся к нему, взял за ручку, смотрит снизу на меня.

– Какой большой уже. Сколько ему?

– Уже пять.

– В садик ходит?

– Ходит.

– Молодец какой. Вот старый дурень, не захватил никакого подарка. Виноват я перед тобой брат. Не знаю, приду ли в следующий раз, но вот подарок тебе точно пришлю. Ты чего больше всего любишь? Машинки, наверное, как все вы, или какое оружие – ружье, пистолет? Говори, не стесняйся.

Степка испуганно молчит.

– Машинку подарю, – решил Бажов сам. – Договорились.

Вижу, в дверях застыл отец. Бажов встал:

– С просьбой я к вам, Вероника Николаевна. С неожиданной просьбой. Я вам сейчас объясню.

Я направила Степку к отцу, тот взял его и они вышли из комнаты. Предложила сесть и застыла на стуле напротив, как на допросе.

– Вы в газетах и по телевидению видели, наверное, что Антонио Вега вернулся, генеральный директор ООО «Бегет». Вы, конечно, знаете?

– Конечно, знаю. Мы же в одной НК работаем. Встречались ранее неоднократно. Он там довольно давно работает.

– Нам известно, что вы часто бывали вместе в офисе с Макаровским, Астаховой и другими. А какие у вас с Вегой были взаимоотношения?

– Как вам сказать? Дружеские, можно сказать приятельские.

– Вы в последнее время поддерживали отношения? Вы же были на Кипре, в отпуске. Он