— Максим Леонидович, к вам следователь, — приоткрыв дверь палаты, сообщила медсестра. — Вы беседуйте, я пойду…

После разговора со следователем Цеховскому стало нехорошо. Похоже, он только сейчас ясно осознал, что перешел ту невидимую черту, которая отделила его прошлую жизнь от настоящей. При мысли, что возврата нет и быть не может, стало дурно — леденящий душу страх мгновенно парализовал волю, и в течение часа давление достигло цифры, услышав которую Максим покрылся испариной и почувствовал, что вот-вот умрет.

«…Из-за Лиды все стало рушиться! Все, ради чего я жил, рисковал положением, репутацией!» — вспомнился ему момент, когда узнал, что Лида забрала иск. Тогда ему показалось, что внутри его разорвалась бомба, и взрывная волна, не находя выхода, стала распирать, раздувать всю его плоть. Как же ему хотелось выпустить эту разрушительную мощь наружу и уничтожить всех, кто ему мешал!

Но почему она сделала это в последний день? Как, каким образом Алексею удалось с ней договориться миром? Эта никчемная, не сделавшая в своей жизни ничего путного алкоголичка забрала назад заявление и даже не поставила его в известность!

…А ведь за день до этого он с упоением еще раз просматривал кропотливо составленный бизнес-план на ближайшие три года… Трех лет должно было хватить, чтобы создать свой холдинг. И тогда никому в голову не придет спросить, кто его истинный хозяин. Максим Леонидович Цеховский! Все по праву принадлежит ему, и только ему, потому что он вложил в это дело собственные силы, здоровье, ум!

Конечно, он предполагал, что Радченко легко не сдастся — будут суды, апелляции, особенно если за дело взялся Зельмах. Потому сам решил не торопиться и выйти из тени только тогда, когда окончательно станет ясно — кто кого. А опытных адвокатов для Лиды, поднаторевших на бракоразводных процессах, нашел с помощью знакомого.

Года четыре назад, оказавшись с какими-то бумагами в РОВД, Максим случайно услышал, как в коридоре обронили название фирмы, которая занималась валютными операциями. Хозяина конторы знали многие, в том числе и Цеховский. Сообразив, о ком речь, он сделал этому человеку предупреждающий звонок, и к приезду оперативников с налоговой полицией сотрудники его фирмы подготовились: трудились в поте лица, правда, совсем на другом поприще — вели прием граждан, которым досаждали пьяницы-дебоширы во дворе, громкое мяуканье соседской кошки и быстрый рост цен. К слову, валюты нигде не нашли — ни в сейфах, ни в рабочих столах, ни в сумках. К официальной бухгалтерии было не подкопаться, в компьютерах кроме стандартных программ и рабочих документов — тоже ничего.

Назавтра указанием сверху шумиху замяли, а у Максима Леонидовича с хозяином конторы установились особые отношения: он и офшоры у него открывал (первый — три года назад, когда понял, что Радченко и Кушнеров обвели его вокруг пальца), и деньги обналичивал (на системе «откатов» Цеховский зарабатывал почти столько же, сколько в холдинге), и услугами его юристов пользовался. Так что, естественно, сразу после известия о грядущем разводе четы Радченко Максим позвонил давнему приятелю.

И вот все пропало: супруги развелись миром. Наутро Цеховский впервые в жизни боялся появиться на работе: колотилось сердце, дрожали колени, при подъезде к офису испариной покрылась спина. Но, увидев довольных и улыбающихся Радченко с Кушнеровым, он успокоился: кажется, Лида выполнила хотя бы одно из условий и не выдала его.

Вечером Максим даже отправился отмечать благополучный развод шефа в тесной мужской компании. Правда, он так и не смог выудить из разговора хоть каплю информации, как же Алексею удалось справиться с Лидой, — за столом говорили о чем угодно, но только не о суде и не о разводе.

«Что ж, — пришел он к заключению, поздно ночью вернувшись в свою квартиру, — придется замереть и втихаря довести до конца другое дело. А то обложили со всех сторон: дня не проходит, чтобы не прошерстили финансовый отчет по всем направлениям».

После возвращения Кушнерова из Штатов Радченко действительно словно подменили: каждое утро он приезжал в офис и интересовался всем, чем прежде единолично занимался Максим. Словно контролировал. Между тем второе задуманное Цеховским дело продвигалось вполне успешно. За короткое время ему удалось найти и объединить соратников (тех, кому мешал Семенович) и подписать от имени холдинга параллельный контракт на переоснащение атомной станции. Радченко об этом даже не подозревал: рассчитывая оттяпать у шефа часть имущества, Максим с самого начала решил ничего ему об этом не говорить, а теперь было вроде и поздно.

«Надо успеть “уступить” контракт своему офшору, а то, того и гляди, отберут печать и право подписи, — продолжал он размышлять уже в постели. — Если все сложится удачно, станция получит кредит, деньги уйдут на мой офшор, я и поставлю оборудование на станцию. Тем более что оно уже практически готово… Как только заказчик откажется от услуг Семеновича-Крапивиной, им придется срочно искать другого покупателя».

Сам он лишь в октябре смог реально оценить возможности (в том числе и финансовые) этой дамочки: одно то, что она входила в число доверенных лиц господина Семеновича, говорило о многом. Прав он был, когда предположил, что в Москве у Крапивиной есть волосатая лапа. Кто же знал, что эта лапа — правая рука одного из вице-премьеров!

«Можно выторговать приличную скидку… Есть еще вариант — забрать кредит и испариться, но об этом лучше не думать: прошло время, когда банковские кредиты исчезали навсегда… Вот бы у Радченко вырвать кусок побольше и раствориться в необозримых просторах земного шара… — размечтался Максим. — Все равно ведь придется уезжать… Рано или поздно Лида расколется, кто подбил ее на раздел холдинга, кто-нибудь настучит об “откатах”, ну а когда станет известно об атомной станции, тогда уж точно придется давать деру… Однако зачем ждать и гадать? — Он повернулся на бок, обнял жену. — Сразу после Нового года отправлю Ольгу к сыну в Англию. Пусть снимет квартиру и ждет… И я буду здесь выжидать…» — пригревшись у теплого плеча, подумал он, еще не ведая, что шанс отщипнуть несколько миллионов у шефа выпадет совсем скоро.

…Утро восьмого января началось с неприятного известия: банк, узнав о новом получателе кредита, заново затребовал у атомной станции все документы… Скорее всего люди Семеновича контролируют и кредитную линию… Если так, то дело это дохлое… Попросив ни с кем не соединять, Максим задумался… Все очень и очень плохо…

«А ведь вот он — шанс! — Осененный новой идеей, Цеховский взглянул на диск. — Ольга с сыном за границей, кое-какая сумма на черный день есть, квартиру всегда можно продать через доверенное лицо… Пока честная компания вернется с похорон, я успею так запутать следы, что никто не докопается… Пусть эти идиоты сами потом разбираются с Семеновичем — он их в порошок сотрет, как только узнает, кто перезаключил на себя его договор! — не удержался Цеховский от самодовольной улыбки. — В этой каше всем будет не до меня и не до исчезнувших со счета миллионов… Более удобного момента не придумаешь», — решился он и набрал мобильный номер Кушнерова.

— Артем? — крепче прижал он трубку к уху и придал голосу скорби. — Ну как? Похоронили?.. Мои соболезнования…