Элизабет Бенке, должно быть, услышала, как он вошел, и уже ждала в прихожей. У нее был такой взгляд, будто она надзирала за детьми во время перемены в монастырской школе, а он справлял нужду в школьном дворе.

– Что вам здесь еще надо? – спросила хозяйка. – Забирайте ваши вещи и уходите!

Она опять обращалась к нему на «вы». Похоже, эта женщина была настроена серьезно. Только ее жилец не мог воспринимать это всерьез.

– Чемодан может вводить в заблуждение, но я не собирался никуда ехать, – сказал он. – Так уж вышло, что я здесь живу.

– А я так не думаю, господин Рат.

– Что за глупости?

– Это вовсе не глупости, когда квартиросъемщик нарушает домашний распорядок!

– Так что произошло на этот раз? – Рат не понимал, в чем состоит его вина.

– Вы должны внимательнее прочитать ваш договор аренды! Визиты дам категорически запрещены и могут явиться причиной досрочного расторжения договора.

Так вот откуда дул ветер! Но почему только теперь? Если Элизабет видела Шарли, почему она тогда не устроила театр еще на прошлой неделе?

– Я не понимаю, о чем ты… о чем идет речь.

– Не притворяйтесь, господин комиссар! – Хозяйка засмеялась агрессивно и в то же время истерически. Ее смех походил на ржание. – Или это вы носите такие вещи? – Она подняла вверх дамский чулок из искусственного шелка. Гереон узнал его. Такие чулки были на Шарлотте в минувший четверг. Где только Бенке его нашла?

– Как вам пришло в голову копаться в моих личных вещах? – возмутился он.

– Копаться? Я меняла постельное белье! Как обычно, в среду! И это было в вашем пододеяльнике. Вы можете объяснить мне, как это туда попало?

– Я не думаю, что это хоть как-то вас касается, моя дорогая фрау Бенке!

Эта ссора зрела уже несколько дней. Как гроза, которая, наконец, разразилась и уничтожила давящую духоту.

– Меня касается в значительной степени то, что вы принимаете даму в вашей комнате, несмотря на строгий запрет! – заявила Элизабет.

– Я не знал, что здесь монастырь!

– Это не монастырь, господин Рат, но моя квартира! И если вы не придерживаетесь моих правил, вы должны понести наказание.

Рат в этот момент нес не только наказание, но и свой чемодан. Он поставил его на пол.

– Значит, вы расторгаете договор, – посмотрел он на хозяйку.

– Да. – Она покопалась в своем кошельке и протянула ему пару купюр. – Вот.

– Что это?

– Арендная плата, которую я вам возвращаю. Вы за эту неделю уже заплатили.

– Оставьте деньги себе. – Полицейский попытался пройти мимо нее, но она встала у него на пути.

– Куда вы собрались?

– В свою комнату.

– Это больше не ваша комната.

– А мои вещи?

– Я их вам уже упаковала.

– Тогда позвольте мне хотя бы попрощаться с господином Вайнертом.

– Его нет дома. Уходите, пожалуйста!

– Что это за комедия! – Не было никакого смысла продолжать ссориться с истеричной Элизабет Бенке. Гереон покачал головой, поднял чемодан и направился к двери.

Когда он вытащил тяжелый чемодан и объемную коробку на улицу, то услышал, как наверху открылось окно. Его окно. Фрау Бенке свесилась вниз, и на тротуар полетели денежные купюры, а вслед за ними, как под парусом, поплыл дамский чулок. Потом, ни слова не говоря, женщина захлопнула окно.

Она не желала оставаться ему должной.

Комиссар собрал деньги, засунул чулок в карман пальто и остановился со своим нехитрым имуществом на обочине.

Боже, что за идиотский день!

Он остановил такси.

***

Бруно немало удивился, когда некоторое время спустя увидел перед дверью своего дома во Фриденау нагруженного как вьючный осел коллегу.

– Ты всегда берешь с собой столько вещей, когда решаешь кого-то навестить? – поинтересовался Дядя.

– Позволь мне сначала войти. – Рат рассказал ему, что произошло, когда они вскоре после этого устроились в гостиной Вольтера. Когда вошла Эмми, которая принесла им что-то выпить, он на некоторое время прервал свой рассказ, а когда закончил, Бруно покачал головой.

– Может быть, мне поговорить с Элизабет? – спросил он. – Возможно, все еще утрясется.

Его гость отмахнулся.

– Не надо, оставь это, – сказал он. – Наверное, это к лучшему.

Он и на самом деле так думал. Его выдворение положило конец неловкой комедии, которая разыгрывалась в последние недели.

– Я поживу в гостинице, пока не найду себе новое жилье, – сказал он. – Могу я прямо сейчас позвонить?

– О гостинице не может быть и речи. Ты с ума сошел! – Бруно повернул голову в сторону и крикнул: – Эмми!

Не прошло и трех секунд, как фрау Вольтер просунула в дверь свою голову.

– Эмми, ты не могла бы приготовить комнату для гостей? – попросил ее муж. – Гереон на пару дней останется у нас.

– Конечно. – Преданная жена снова исчезла.

– Перестань, я не хочу обременять вас! – запротестовал Рат.

– Обременять? Чем? В квартире достаточно места. И кладовая полна продуктов. Не устраивай спектакль. До выходных поживешь у нас. Если до следующей недели ты не найдешь себе жилье, я могу начать брать с тебя арендную плату. – Бруно поднял бокал с коньяком. – Так, – сказал он, – а сейчас выпьем за Штефана Йенике и за то, чтобы мы нашли его убийцу.

Они чокнулись. Какое-то время оба молчали, предавшись своим мыслям.

– С тобой и с Йенике у нас могла бы быть хорошая группа, – проговорил через некоторое время Вольтер. – То есть нет, я неправильно выразился, – исправился он, – у нас уже была хорошая группа.

– Мне этот парень был чем-то симпатичен, хотя я его едва знал, – ответил Рат.

– Штефан был парень что надо!

– Он хотел даже как-то взять меня с собой на футбол. Но я отказался.

– Ты думаешь, он был одинок? – спросил Бруно.

– Его семья и друзья, во всяком случае, остались в Восточной Пруссии. А был ли у него кто-то здесь…

– Но Берлин ведь принимает каждого нового гражданина с распростертыми объятиями!

– Да, и со сжатыми кулаками. – Гереон сразу вспомнил свой приезд в этот холодный, чужой город.

Вольтер усмехнулся.

– Тогда нужно нанести ответный удар. Как-то странно, – сказал он вдруг, – я не знаю ни родителей Штефана, ни его друзей. И только теперь, когда он умер, мы с ними со всеми познакомимся.

– На похоронах?