Инспектор попыталась вырваться из его захвата, но боялась попасть под нож.

Убийца старался одновременно удержать ее и не выронить свое оружие.

Ким собрала все свои силы и неуклюже оттолкнула его.

Потеряв равновесие, Грэм упал на спину. Ким повернулась и попыталась вырвать нож у него из руки. Но как только его руки оказались свободными, он воспользовался ими, чтобы сбросить ее на землю. Плечом она попала в лужу, и брызги от удара залили ей все лицо. Ким попыталась стряхнуть их.

Теперь Дункан сидел на ней и шарил рукой в траве. Перегнувшись через ее голову, он попытался нащупать нож где-то рядом с ее плечами.

Его положение напомнило ей о том, как она сидит на «Ниндзя». Вес Дункана вдавливал ее в землю.

Спиной Ким почувствовала стебли цветов.

Она знала, что, если Дункану удастся найти нож, она – мертвец.

Инспектор не могла пошевелиться под тяжестью его тела. Она дергалась и лягалась, но убийца надежно придавил ее в районе поясницы. Оружия у нее не было, и она могла пользоваться только руками.

Теперь Дункан опирался руками по обеим сторонам от ее головы. Одну руку он использовал, чтобы удерживать равновесие, а второй продолжал шарить в поисках ножа.

Ей оставалось только одно.

Ким ударила головой по его опорной руке. Всем своим весом Дункан обрушился на нее.

Стоун судорожно глотнула ртом воздух, но ей надо было закончить задуманное.

Она обхватила руками его шею и дернула голову вниз, прижав его лицо к своей грудине. Потом поудобнее схватилась за шею и сомкнула руки в извращенном любовном объятии.

Убийца попытался вырваться, но она держала крепко. То, что он лежал сверху, означало, что у него нет никакого средства воздействия, чтобы вновь вернуться в сидячее положение. Она крепко прижала его лицо к своей груди.

Бедра убийцы задергались, и он попытался вырваться из объятий Ким, но она не могла позволить ему найти нож.

По тому, как извивалось его тело, Ким поняла, что ему не хватает воздуха. Именно этого она и добивалась. Это был ее единственный шанс.

Неожиданно она разжала объятия. Мужчина сел прямо и широко открыл рот.

Ким вытянула руку в сторону и схватила единственное оружие, которое ей было доступно.

У нее в руке оказался стебель цветка с шипами.

Рот Грэма был широко открыт – он судорожно глотал воздух. Она подняла руку, в которой был зажат футовый шипастый стебель, и со всей силой воткнула его убийце в горло.

На мгновение тот замер и посмотрел на нее ничего не понимающими глазами.

Потом упал на бок и схватился за горло.

Ким знала, что стебель он вырвет, но это дало ей ту минуту, которая была ей так необходима.

Она пошарила рукой и наконец нащупала рукоятку фонаря.

Грэм встал – да так и стоял, качаясь и кашляя, пока не вытащил стебель из горла. Не прекращая безостановочно кашлять, он повернулся к Ким. Она направила луч фонаря прямо ему в лицо, наблюдая за тем, как он сделал два шага в ее сторону – его глаза были полны смертоносным огнем.

Еще один шаг, и его нога коснулась чего-то лежащего на земле. Вскрикнув, он упал и исчез из виду.

Ким направила луч на траву. Тот уперся в извивающееся тело Трейси Фрост.

Стоун опустилась на землю как раз в тот момент, когда рядом с ней появился запыхавшийся Доусон.

– Боже, босс, с вами всё в порядке? – спросил он, вставая на колени рядом с ней.

Тело Ким постепенно освобождалось от адреналина, который заставлял ее действовать, и его место занимала апатия.

– Со мной всё в порядке, Кев, – ответила она. – Проверь, живы ли эти двое.

Она не хотела, чтобы они умерли. Она хотела увидеть их в суде.

– А где они? – Доусон посмотрел вокруг.

Инспектор кивнула в сторону могил Джека и Веры, не уверенная, кто из них в какой.

– Да босс, они живы, – подтвердил сержант, посветив в могилы фонарем.

Дождь стал затихать, но ощущение грозы все еще висело в воздухе. Вдали погромыхивал гром – он двигался куда-то в другую сторону.

Ким по траве бросилась к журналистке, которой удалось сохранить свою жизнь.

– Эй, Фрост, а мы тебя искали, – сказала инспектор, поглаживая ее мокрые волосы. Ее не удивило выражение глаз женщины, которые были полны изнеможения.

Теперь Ким знала эту женщину гораздо лучше, чем неделю назад.

– Я… х-хот-тела… п-пом-мочь… – заикаясь, произнесла Трейси.

Ее руки и подбородок были сплошь покрыты грязью.

Ким видела, как Трейси борется с подрывающим силы наркотиком, который все еще циркулировал в ее организме.

Эта женщина могла просто притаиться и ждать, пока ее найдут. Но она не стала этого делать. Она через боль тащила себя на вершину холма, вместо того чтобы отлеживаться в безопасности.

Инспектор протянула руку и сжала плечо журналистки.

– Всё хорошо, Трейси. Всё в порядке. Мы тебя нашли.

Лучи утреннего солнца отражались от темного мрамора могильной плиты. Теплота дня мягко и успокаивающе окутывала Ким. Сегодняшний воздух казался ей прохладнее, спокойнее и чище.

На могильной плите было два имени.

Для Ким это была могила ее родителей.

С собой Стоун захватила два листка бумаги.

Кит и Эрика были единственной парой, которую она могла бы назвать родителями, – и хотя время, проведенное с ними, было коротким, Ким думала о них ежедневно.

Она надеялась посетить могилу вчера, в годовщину их гибели, но знала, что они не обиделись.

У нее оставалось последнее незавершенное дело, и Ким чувствовала себя обязанной закончить его.

После того как посвятила Вуди в события предыдущей ночи, она отправилась в комнату отдела и обнаружила там Доусона. На столе перед ним высилась стопа заявлений о пропаже людей.

– И что ты здесь делаешь? – поинтересовалась Ким.

– У Исобел все еще нет имени, – просто ответил сержант.

Вместе они стали просматривать бумаги, вооруженные новыми знаниями. Прошло три часа, пока полицейские не нашли нужного им заявления.

Исобел была бывшей проституткой, которая отошла от своей профессии двумя годами раньше. В начале недели о ее пропаже заявила коллега по работе. И ее настоящее имя было Мэнди Хейл.

Ким попросила Кевина зайти к ней в больницу и рассказать ей о ее прошлом. Несмотря на все пороки прошлой жизни, она заслуживала того, чтобы узнать о ней. Это была ее идентичность и ее жизнь. Может быть, не идеальная, но все же это лучше, чем не иметь вообще никакого прошлого.