Понятно, что на их земле ни одно философское учение… как ивообще учение, возникнуть не могло. А из того великого множества, что возникалов Старом Свете, в их новом мире простых людей прививались только те, которыеоправдывали их полуживотное существование. Потому работа австрийца ЗигмундаФрейда у себя на родине осталась почти непризнанной, ибо в Старом Свете знаютценности повыше, зато в Новом приняли на ура: человек – свинья, у него ничегонет, кроме свинских инстинктов, а все эти любови, чести, достоинства и прочийбред – химера, дурь, дым…

Я закончил завтрак почти одновременно с Живковым. Насопередил Лакло, но даже он сложил нож и вилку, давая сигнал официантам, в товремя как грубый Челленстоун просто отодвинул блюдо на середину стола и ухватилгорсть салфеток. Кристина в растерянности наблюдала, как он вытирает залитыежиром пальцы, что-то новое в правилах этикета, а Челлестоун заметил ее взгляд,проревел с медвежьим оптимизмом:

– Хор-рошо?..

Она судорожно кивнула.

– Да, завтрак… чудесен. И вообще здесь волшебно!

– Волшебно, – сказал он. – Это еще что!..Весь мир стал волшебным. И кто его таким сделал? Мы – западная цивилизация!..

Это было грубовато, все отводили взгляды, даже Кристиначуток опешила, а Челлестоун обвел весь зал победным взором.

Лакло бросил ехидно:

– Особенно волшебно, что эти замки были построены,когда западной цивилизации… в смысле, Америки, еще не существовало.

Челлестоун отмахнулся, как медведь от мухи.

– Здесь были одни камни, когда мы купили этот остров.Простое нагромождение глыб, называемое старинными замками. Это уже нашиинженеры все отреставрировали, почистили, провели электричество, поставиликондишены. Даже те железные рыцарские статуи в полный рост – красиво,верно? – с завода в Иллинойсе, что производит такие рыцарские доспехи подвести штук в неделю для чокнутых на старине. Правда, наши делались поспецзаказу, но это тоже плюс в пользу нашего пути. Не только для брюха, как туткое-кто на меня косо посматривает, но и для души!.. А что делалось у вас, зажелезным занавесом?..

Я промолчал, но, к моему удивлению, очень спокойно ответилЛордер:

– Строили коммунизм.

Живков тут же протестующе выставил перед собой белые холеныеладони:

– Вы как хотите, а я не строил!

Лордер кивнул:

– Да-да, я знаю, вы всегда только на сторонепобедителей. А вот мы строили… я имею в виду страну. Сам я был еще мал, когдакоммунизм рухнул, но все равно «мы строили». Идея была построить мир, которыйцеликом и полностью держался бы на сознательности, честности, долге и чести.Человек должен был постоянно изживать в себе зверя, загонять его вглубь и тамдотаптывать ногами. В духе честности и порядочности воспитывали детей,взрослых. На этом держалась идея коммунизма, что все будут работать судовольствием и много, а брать себе мало, то есть по потребностям. Такимобразом будет общество изобилия… Ладно, короче говоря, эта идея продержаласьсемьдесят лет. Вернее, продержался строй, а идея… идея хоть и захирела, но врядли умрет. Но как-то не приходит в голову, что ненавидимая нами Юса…

Живков сказал быстро:

– Только не мною! Только не мною.

Он даже бросил украдкой взгляд по углам комнаты, словнонадеялся увидеть подслушивающие или видеозаписывающие телекамеры.

К Челлестоуну подошла хмурая женщина с хищной фигурой идвижениями, в руке трепетал листиками крохотный блокнот. Лордер продолжалневозмутимо:

– …ненавидимая нами Юса тоже решилась на захватывающийэксперимент!.. Начала его еще раньше, чем мы – коммунизм.

– Это вы о той операции с президентом, – ехиднопереспросил Живков, – как его… забыл, очень невыразительная личность, иего секретаршей?

– Практиканткой, – уточнил Челлестоун. –Практиканткой, если хотите поговорить о ней.

Секретарша Челлестоуна, хмурая невыразительная особь,спросила с недоумением:

– Штаты? Да чтоб на эксперимент?

– Именно!

– А что же они… то есть мы строим?

Настало напряженное молчание. Все смотрели на Лордера. А тотнеторопливо поправил манжеты и наконец, когда молчание достигло предела, исейчас кто-то снова начнет жрать, а кто-то повернется к подруге и начнет ееразвлекать, сказал с торжествующим смешком:

– Общество предельных подонков! Общество абсолютнойнизости.

Все зашумели, Живков поморщился, от Лордера не ожидалитакого грубого выпада, он всегда корректен и на все события ухитрялся смотретькак бы сверху, не погружаясь в дрязги и сплетни политиков.

– Вот-вот, – сказал Лордер с великолепнымвысокомерием, – вы так и не поняли!.. А ведь это смелый и опасныйэксперимент. Все знаете, что такое трамвайный хам. Как ему вольготно средикультурных и воспитанных людей. И как мы сами хоть раз в жизни да получалипреимущество над другими… лишь тем, что позволяли себе какой-то недостойныйприемчик… Ведь, признаемся, в обществе, где соблюдают правила, преимуществополучает тот человек, который эти правила перестает соблюдать!.. Когда вседерутся по правилам, он может выстрелить в спину, ударить ниже пояса, подсыпатьвам яду… а потом пойдет утешать вашу жену!.. Коммунизм – это попытка всечеловечество принудить жить по правилам. А вот в Юсе пошли другим путем,противоположным: постепенная отмена всех сдерживающих правил!.. Всем все можно.Никакой чести нет, трусость оправдана и узаконена, предательство – норма, всепороки амнистированы и на свободе… Еще шажок – и вот-вот все наркотикилегализируем, что, по-моему, будет верным шагом.

Лакло заржал, потер руки, голос был полон оптимизма:

– Эт хорошо. Пусть дохнут, гады.

Лордер сказал, широко улыбаясь:

– Как вы думаете, если всех трамвайных хамов собрать водном месте… то станут ли они так же хамить и крыть друг друга матом?.. Врядли. Увы, не будет той сладкой безнаказанности. И вот, когда всем можно все… токак строить жизнь? Зная, что не только ты сам предатель, но и тебя точно так жепредадут все? Что предательство – это не личная привилегия, а нормаповедения?..

Челлестоун поморщился:

– Уж не думал, что и вы, Лордер, перешли в лагерь такназываемых юсоненавистников!

Лордер ухитрился обратить на него не больше внимания, чем наслучайно залетевшую в окно муху.

– И вот тут возникает мощнейшая система взаимныхдоговоров. Если ты мне сделаешь это, то я вправе сделать то-то, а общество меняподдержит. А если я тебе сделаю вот так, то ты вправе… Естественно, что вобществе, где узаконено абсолютное недоверие друг к другу, правит не честь илипорядочность, как должны были править при коммунизме, а… правильно – адвокаты!По количеству адвокатов на душу населения можно видеть, насколько странапродвинулась в отказе от морали… подчеркиваю, я не утверждаю, что мораль –хорошо!.. и насколько близко подошла к своему идеалу. Это, подчеркиваю, оченьсерьезный социальный эксперимент. Общество равных возможностей!.. Да-да,равных. Трудно заставить всех соблюдать правила, гораздо проще разрешить всемих не соблюдать. Узаконить это несоблюдение, поэтизировать, воспеть, переломитьобщественное сознание, доказать, что это единственно верно… Поставить пороки наслужбу, так сказать, обществу. К примеру, люди по своей подлости любят стучатьдруг на друга, так пусть же стучат, даже вознаграждение им за это! Зато ни одинне укроется от, к примеру, налогов. Причем сознание нужно ломать порядочнымлюдям с целью их же спасения. Иначе они слишком легко становятся жертвойпроходимцев и людей без чести. А вот если им самим будет позволено такпоступать… Поправка, если они сами себе позволят так поступать, то у мерзавцане будет преимущества. Посему я считаю такой путь развития тоже оченьсправедливым, честным и правильным. И он намного проще, чем строить совершенноеобщество по прямо противоположным принципам.