— Сядь, посиди со мной, — она показала на кресло, сама села на край кровати.

Он и не взглянул на кресло, сел на ковер возле ее ног, между делом поймал ее руку и поцеловал кончики пальцев.

— Эдин! — возмутилась она.

— А? Что такое? Я опять что-то не так сделал? Не понимаю. Брату можно целовать лобик сестры, но нельзя пальчики? Я думал, пальчики — это вообще не считается.

— Эдин.

— Даже королевам можно целовать ручки. Знаешь что, а перечисли-ка, что еще мне можно, как твоему брату, м-м?

Аллиель нахмурилась и вдруг рассмеялась.

Не слишком любимые упражнения по риторике и искусству переговоров неожиданно пригодились: переговорить и переубедить Эдина Вентсивера было хоть и можно, но сложно, особенно человеку неискушенному. Смеются или сердятся — от бессилия. Но лучше, когда смеются.

Он осторожно поцеловал ее ладонь, попутно отметив:

— Это тоже не считается, — а сам, волнуясь, ждал, что будет?

Она не пыталась отнять руку. Зато сказала:

— У меня была официальная помолвка. Я дала слово барону в присутствии короля и королевы.

— Да я уже понял. И поэтому король не выполнит свое обещание выдать тебя за шута. Какой ужас. А мы могли бы помочь королю во благо Кандрии, я имею в виду: обвенчаться и сбежать в Гринзаль. Правда, ты потеряешь службу у королевы и не получишь от нее тысячи солленов в приданое, но ведь у меня и старого замка нет, так что деньги не так уж и нужны. На маленький домик у набережной моего жалованья хватит. Зато тебе не придется мерзнуть зимой в груде камней, барон ведь наверняка будет экономить на дровах. Ты будешь шить в кресле у камина, или читать. Я подарю тебе котенка, полосатого, хочешь?

— Полосатого хочу, — с улыбкой согласилась Аллиель.

— А иногда я буду приходить и сидеть с тобой у камина, вот как сейчас, и мешать тебе шить, — он опять поцеловал ее ладонь.

Кажется, ей это понравилось.

И как приятно было просто приложить ее ладонь к щеке и помолчать немного.

— А как тебе мое сегодняшнее платье? — спросила вдруг Аллиель.

— Что? — удивится Эдин. — Какое платье? Я не заметил.

— Разве ты не видел меня сегодня?

— Тебя я видел. Я не заметил твое платье.

И правда, он даже не мог припомнить, какого цвета был сегодняшний наряд Аллиель. Что-то голубое, а может, светло-зеленое?

— Я так ждала, что ты и мне подаришь цветок. Ты многим дарил, Ниале, например. Но не мне.

— Ты ревнуешь?! — запрокинув голову, Эдин уставился на нее с радостным изумлением. — Нет, правда, ревнуешь?

— При чем тут ревность?!

— А зачем мне дарить цветы сестре? — ввернул он, — определись все-таки, сестра ты мне или нет?

— Ну, знаешь, — она сердито вырвала руку.

А Эдину вдруг пришла в голову потрясающая мысль. Ниала недавно говорила о долге перед родителями и перед семьей. Это же очевидно…

— Аллиель, твой отец был на вашей с бароном помолвке?

— Нет, его известили позднее.

Вот оно что — обрадовался Эдин. Вот почему Граф так равнодушно отнесся к самому факту помолвки дочери!

— То есть, он не давал согласия? Аллиель, ты понимаешь, что это значит? Если твой отец объявит, что он против этой помолвки, слово, данное тобой лично, ничего не значит. Ты обязана подчиняться сначала отцу, потом королю, так? Пока жив твой отец, ты не имеешь права давать обещаний, которые противоречат его воле. Ты можешь подчиниться воле короля, но твои личные клятвы здесь ни при чем, так?

— Так, — растерянно кивнула Аллиель.

— Твой отец сам сказал мне, что желает нашей свадьбы, и чтобы наш сын отстроил ваш фамильный Верденский замок, — сказал Эдин, благоразумно умолчав о том, что сам Граф желал бы поселиться в Вердене бесплотным духом. — Так что забудь про короля с королевой и реши сама, что выбираешь: нас с котенком или барона с его замком.

Аллиель в замешательстве молчала. И тут в дверь осторожно постучали.

— Леди Аллиель? — услышали они голос горничной, — леди Ниала передала, что вас сейчас навестит леди Калани, она обещала ее величеству справиться о вашем здоровье.

— Понял. Я ухожу, — Эдин быстро встал. — До завтра, сестренка. Я ведь пока твой брат, мы договорились? — он быстро и невесомо поцеловал ее в висок.

Всего лишь. Поцеловать Аллиель как-то иначе на этот раз он не решился.

Он был осторожен, а коридор — вроде бы пуст. Но…

— Эй, шут! — леди Калани, скрестив на груди руки, ждала его на лестнице — видно, Тана серьезно запоздала со своим предупреждением.

Невысокая, с маленьким, плотно сжатым ртом и твердым подбородком, Мона Калани внушала невольный трепет. Первая дама королевы — не просто так…

— Шут, с какой стати ты решил, что можешь посещать комнаты фрейлин?

Терять нечего.

— Но если фрейлина нездорова и ее нужно развеселить, миледи? — сказал Эдин. — Я ведь шут, просто шут!

— Да что ты говоришь? — леди Мона подошла ближе и заговорила совсем тихо, скорее, зашипела. — Шут, графу не нужно, чтобы его дочь попусту компрометировали. Знаешь, чего не должно быть у шутов, которые могут посещать кого угодно и в любое время? Таких шутов привозили раньше из Джубарана. В этом замке их сейчас нет, хочешь стать единственным?

— Нет, леди. Я понял, прошу прощения, — быстро сказал Эдин.

Шутки шутками, но с тем, на что намекала добрая леди, он, понятное дело, расстаться был решительно не готов.

— Ступай, шут! И помни — я приглядываю за тобой!

Он поклонился и поспешно сбежал, на ходу соображая, какими коридорами теперь сподручней добраться до шутовских покоев.

Все равно, он был счастлив.

Следующий день, день начала праздника, начался рано и суматошно. Кука сам разбудил Эдина, проследил, как тот оделся, и сам же старательно наложил ему грим. Если Слен, рисуя лицо, не старался добавлять что-то чужое, постороннее, то Кука именно это и сделал — Эдин не узнал себя в гриме. Грим производил странное, двойственное впечатление: лицо получилось и красивым, и в то же время неприятным, лукавым, отталкивающим. Эдин не смог бы толково объяснить, почему так.

— Замечательно, ай да я, — похвалил себя старый шут. — Для твоей роли просто самое то. Сделать бы тебя еще хромым или перекосить личико. Ну да ладно.

— Добрый ты, — развеселился Эдин.

— Так должен же ты быть похож на шута? Береги грим, особенно на охоте. В замке я тебе поправлю при надобности, а в лесу? Краски хорошие, так что только если сам не испортишь… Ну да тебе ведь не охотиться. Веди себя смирно, развлекай дам, когда мужчины уедут на зверя.