Поразительно, с какой скоростью строились эти здания. На волне процветания торговый средний класс принимал живейшее участие в строительстве. Церкви символизировали не только крепость их веры, но и гражданскую гордость. В портах самые высокие башни церквей были видны с моря за много миль и задолго до прибытия корабля в порт приветствовали моряков. Поэтому ганзейцы считали эти церкви символами своих родных городов.

Архитектурой северогерманских городов в основном занимались представители среднего класса, и потому она сохраняла типично ганзейские черты. Того же нельзя сказать почти обо всей скульптуре и живописи, особенно если речь идет о шедеврах. Участие ганзейского среднего класса в скульптуре заметнее всего проявилось в малых формах.

Так как главным строительным материалом в тех краях был кирпич, неудивительно, что каменные скульптуры несравнимы ни по количеству, не по качеству со скульптурами на юге Германии. Выдающиеся скульптурные группы можно видеть на хорах Кёльнского собора, в Хальберштадте и, главное, в Магдебурге. Театральные позы и преувеличенные жесты мудрецов и глуповатых девственниц над западным входом в собор, сооруженные около 1260 г., уже выражают тенденцию к смешению пафоса и карикатуры, которое характерно для немецкого искусства периода позднего Средневековья. Красивая конная статуя Оттона II в натуральную величину на старой рыночной площади, хотя сооружена лишь несколькими годами раньше группы девственниц, гораздо более классична в своей безмятежности. Очевидно, статуя призвана была символизировать законодательную власть судей (Schoffen) города, предположительно предоставленную им этим императором. По характерной для севера Германии традиции, в общественных местах воздвигали различного рода символические статуи. Одним примером служит огромный бронзовый лев, сооруженный по приказу Генриха Льва в 1166 г. перед его замком в Брауншвейге, горделивый символ власти династии Вельфов. Но главными примерами служат статуи Роланда, неясная и многообразная символика которого интерпретировалась совершенно по-разному. Роланды с поднятыми мечами обычно призваны были отображать законодательную власть и закон города в противовес феодальной власти. Вырезанные сначала из дерева, а начиная с XV в. из камня, они не обладают большими художественными достоинствами, но поражают своими монументальными размерами. Высота статуи в Бремене (1404) – более 15 футов (4,5 м). Вместе с тем многочисленные Роланды на севере Германии, от Бремена до Риги, не являются специфически ганзейскими статуями. Ни одной такой статуи нет ни в Любеке, ни в Вестфалии.

В области Гарца и Вестфалии литейщиков медных сплавов было гораздо больше, чем скульпторов. Однако их произведения принадлежат к более раннему периоду. Колонна Бернварда и бронзовые двери в Хильдесхайме датируются XI в., лев в Брауншвейге – 1166 г. Бронзовые двери Софийского собора в Новгороде (Магдебургские врата), с 26 панелями, на которых изображены сцены из Ветхого и Нового Завета, были завершены к концу XII в. Их изготовили в литейном цеху Магдебурга и, возможно, прислали в подарок от магдебургского архиепископа Вихмана или одного из его преемников архиепископу Новгородскому через ганзейских купцов. Начиная с XIII в., помимо колоколов, монументальных медных пластин и орнаментов, литейщики изготавливали и красиво украшенные купели, такие как в соборе Хильдесхайма (около 1250 г.) и в церквах Святой Марии в Ростоке (1290), Висмаре (XIV в.) и шведском Линчёпинге (около 1440 г.). Последнюю купель изготовили в Любеке. Видимо, такие купели доставляли в города по всей Прибалтике, где они заменили каменные купели, ранее изготавливавшиеся на Готланде.

И все же главным видом северогерманского искусства может считаться резьба по дереву, которая распространилась начиная с XIV в. Города, купеческие и ремесленные объединения, а также отдельные бюргеры стремились украсить свои храмы статуями, резными панелями, сиденьями на хорах и запрестольными образами. Самым характерно «ганзейским» даром такого рода стали четыре панели, подаренные «новгородскими гостями» из Штральзунда церкви Святого Николая в XIV в. На них изображены бородатые русские в высоких остроконечных шапках, вооруженные луками и дубинками. Они охотятся на горностая и белку в лесах и передают мешки немецкому купцу у ворот «Немецкого подворья». В церкви Святой Марии в Любеке сиденья оформлены примерно в том же стиле, только не так ярко; они стали подарком компаний из Скании, Бергена и Новгорода начала XVI в. Более выдающимся произведением стал запрестольный образ, заказанный в 1424 г. гамбургскими «английскими гостями» мастеру Франке, чья резная панель с изображением Рождества Христова считается одним из самых красивых произведений этого вида искусства.

Запрестольные образы – несомненно, самые примечательные творения севера Германии. Резьба и живопись здесь тесно сочетаются, иногда выполнены одним и тем же художником, и часто трудно отличить руку мастера от руки его учеников. В степени реализма и палитре угадывается фламандское и бургундское влияние. Самым первым из великих мастеров считается Бертрам из Миндена (ок. 1340 – ок. 1415), создатель запрестольного образа церкви Святого Петра в Гамбурге (так называемый Грабовский алтарь). Когда этот алтарь-складень раскрыт, ширина его достигает 7,2 м; алтарь состоит из 46 резных фигур и 24 сцен, нарисованных на золотом фоне на сюжеты из Книги Бытия, детства Христа и Страстей Христовых. Похоже, что Бертрам в первую очередь был художником, как и Конрад из Зоста и мастер Франке, тоже уроженцы Гамбурга (начало XV в.). В то же время величайший из них, Бернт Нотке, был равно одарен как художник и как скульптор.

Если какой-то художник и заслуживает того, чтобы его называли ганзейским, то это Бернт Нотке (ок. 1440–1509). Он родился в семье богатого померанского купца, поехал в Любек, чтобы изучать искусство. Там в 1467 г. он стал «вольным мастером» и бюргером, освобожденным, несомненно благодаря семейным связям, от обязанности вступать либо в гильдию ювелиров, либо в гильдию живописцев. В 1483–1491 гг. он жил в Стокгольме, где какое-то время работал мастером на шведском королевском монетном дворе. Затем он вернулся в Любек, а оттуда совершал поездки в Нидерланды, Пруссию, Данию, на юг Германии и даже в Италию, где попал под влияние Мантеньи. Он сделал блестящую карьеру; его произведения можно видеть во многих ганзейских городах, а также по всей Скандинавии, в Финляндии, в странах Прибалтики и во Франкфурте-на-Майне. Самыми главными его шедеврами считаются картины «Пляска смерти» в Любеке и в Ревеле, а также «Проповедь святого Григория» в Любеке, хотя последняя атрибуция неточна. В скульптуре его шедеврами являются украшение распятия в Любекском соборе и, главное, «Святой Георгий» в церкви Святого Николая в Стокгольме (1489). Эта огромная композиция высотой в 3,5 м была заказана Стеном Стуре, регентом Швеции, в знак исполнения обета, принятого им в 1471 г., когда его войска собирались на решающую битву с датчанами. Несомненно, эти творения – шедевры Нотке и, помимо того, шедевры ганзейской скульптуры. По удачному выражению Пиндера, это «северный аналог Коллеони из Вероккьо», приблизительно того же периода. Обе скульптуры представляют собой конные статуи. Но на том сходство и заканчивается. Коллеони, отлитый в бронзе, – произведение нового искусства во всей его суровой простоте, призванное восхвалять вызывающий индивидуализм, добродетель кондотьера эпохи Возрождения. Святой Георгий, выполненный из раскрашенного дерева, – произведение средневекового христианского художника, который хочет рассказать поучительную историю с помощью скульптуры. Помимо центральной группы, состоящей из святого Георгия, который борется с драконом, на постаменте стоит коленопреклоненная принцесса, которую принесли в жертву чудовищу. Сам постамент выполнен в форме укрепленного замка, в то время как постамент центральной группы украшен несколькими барельефами, представляющими сцены из жития святого.