Поскольку Любек был имперским городом, новый совет попытался заручиться покровительством императора Рупрехта. Члены нового совета присягнули ему на верность от имени города, что отказывался делать прежний, патрицианский совет, и выплатили долги по имперским налогам. Взамен Рупрехт предоставил горожанам право избирать собственный совет. Тем временем и ссыльные не сидели сложа руки. Под руководством бургомистра Йордана Плескова, искусного дипломата, они подали жалобу в верховный суд Священной Римской империи, и тот годом спустя издал довольно двусмысленный вердикт, предложив Любеку восстановить ссыльных в правах. Новый совет ответил довольно грубо, конфисковав имущество ссыльных и отказавшись подчиняться требованиям имперского суда. Поэтому в начале 1410 г. Рупрехт объявил город вне закона, но, поскольку вскоре после того он умер, дело осталось в подвешенном состоянии.

Конфликт породил беспокойство в ганзейском мире. Риску подвергалось само существование союза, ведь Любек, его «глава», больше не мог осуществлять свое руководство. «Купечество уже не знает, к кому обращаться», – жаловалась контора в Брюгге. Все попытки примирения оказались бесплодными. Вскоре стало очевидно, что большая часть городов, также управляемых аристократией, на стороне старого совета. С другой стороны, Любек получил поддержку от тех городов, где, по его примеру, поднялась демократическая фракция. Висмар и Росток пересмотрели свои законы в пользу гильдий и перешли на сторону Любека. Не прибегая к таким же мерам, Гамбург учредил комиссию из 60 членов, которая вмешивалась в муниципальные дела и добилась изгнания любекских ссыльных, которым пришлось перебраться в Люнебург. Кроме того, Любек добился нейтралитета великого магистра Тевтонского ордена тем, что помог ему в войне с Польшей.

Самой насущной необходимостью стало дальнейшее функционирование Ганзы, поскольку Любек, объявленный вне закона Священной Римской империи, больше не мог исполнять свою традиционную роль главы союза. Ганзейский собор, который созвали в Гамбурге, постановил, что впредь конторы должны именно туда направлять свои письма. Но поскольку и Гамбург вызывал подозрения из-за своих демократических тенденций, на его место выбрали Штральзунд, хотя в то время главой Ганзы до какой-то степени сделался Люнебург, одновременно саксонский и вендский город, ставший прибежищем для ссыльных.

Конфликт углубился, когда Йордан Плесков в 1411 г. приехал в Брюгге и, основывая свою претензию на постановлении имперского суда, который объявил незаконной конфискацию имущества ссыльных, потребовал у конторы, у четырех фламандских городов – членов Ганзы и у герцога Бургундского конфискации собственности Любека на сумму в 4 тысячи марок золотом (256 тысяч гульденов), приблизительно равную стоимости конфискованного имущества. Исполнение его требования было равносильно закрытию конторы. Однако ход Плескова, призванный заставить контору поддержать ссыльных, увенчался полным успехом. Когда в Брюгге прибыла делегация из Любека, чтобы потребовать от конторы верности новому городскому совету, контора разорвала отношения с Любеком. Вскоре после того, не выполнив свою угрозу, Плесков отправился в Пруссию, чтобы просить великого магистра запретить Любеку вести торговлю в его владениях.

Тем временем в 1411 г. императором Священной Римской империи выбрали Сигизмунда, и ссыльные попросили его подтвердить объявленный его предшественником статус Любека. Поскольку новый совет вновь отказался подчиняться имперским требованиям, Сигизмунд признал права старого совета. Правда, он не стал продлевать положение Любека вне закона. Ганзейские города, которые ждали такого решения, чтобы исключить Любек из Ганзы, не посмели выполнить свое намерение. Дело зашло в тупик.

Новый совет не пал духом. Его представители просили императора продлить привилегии Любека и предложили ему в подарок 6 тысяч гульденов. Сигизмунд потребовал 24 тысячи гульденов; за эту сумму он соглашался отменить наказание, наложенное его предшественником, и объявил, что Любек пользуется его покровительством. Однако вскоре оказалось, что ни о какой милости императора говорить не приходится. Стороны договорились, что Любек заплатит 16 тысяч гульденов либо в Париже, либо в Брюгге в День Всех Святых 1415 г. Скорее всего, новому городскому совету не удалось собрать нужную сумму. К назначенному сроку деньги не были уплачены без всякого объяснения. Сигизмунд в ярости отозвал все привилегии, предоставленные несколько месяцев назад, и потребовал, чтобы Любек подчинялся прежнему городскому совету. Тем временем на город обрушился новый удар. Эрик Датский пошел войной на Любек, приказав арестовать всех любекских купцов в Скании.

Новый совет смирился с поражением и в мае 1416 г. принял мягкие условия, предложенные делегацией от семи вендских и померанских городов. Десять оставшихся в живых членов старого совета, в том числе Йордан Плесков, вернулись в город и кооптировали в совет пятерых своих прежних коллег, которые оставались в Любеке. Затем эти пятнадцать патрициев кооптировали в совет двух членов Кругового общества, пятерых купцов и пятерых членов нового совета. Возможно, последняя уступка сыграла главную роль в ослаблении напряжения, но в политическом смысле она большого значения не имела. Патриции снова стали полными хозяевами в городском совете. За простолюдинами строго надзирали; 96 гильдий обязали принести присягу на верность, потребовав от них согласия на обложения налогом для выплаты долга Сигизмунду, который сократился до 13 тысяч гульденов. Таким образом, городские власти заново ввели две из тех мер, которые больше всего возмущали простых горожан. И в соседних городах восстановилась прежняя власть, в Висмаре – герцогом Мекленбургским, в Ростоке и Гамбурге – делегатами от Ганзы.

Самым поразительным во всем происходящем можно считать умеренность, выказанную обеими сторонами в долгом конфликте. За те восемь лет, что новый совет управлял городом, он не призывал к насилию по отношению к своим врагам. И после реставрации власти патриции казнили всего двух или трех человек. Вот хороший пример «ганзейской мудрости», которая избегала эксцессов и была основана на глубинной солидарности, преодолевавшей любой антагонизм. Печальным контрастом событиям в Любеке стала резня, устроенная в тот же период во фламандских городах.

Кризис продемонстрировал силу патрицианской системы правления на севере Германии, которая заручилась поддержкой почти всех городов, а также местных правителей. Невозможно было представить, чтобы Ганза опиралась на гильдии и мелких купцов и была враждебно настроена по отношению к «лучшим семьям». Однако произошедшие события выявили также непостоянство и продажность императора. Ему предложили прекрасную возможность стать главой и защитником Ганзы. Более того, и города, и контора в Брюгге умоляли его так поступить уже после кризиса. Но Сигизмунд, запутавшись в паутине противоборствующих интересов и разочарованный тем, что Ганза не стала для него источником дохода, практически ничего не сделал для восстановления ее престижа за границей. Его отношения с Любеком оставались напряженными. Вскоре главы Ганзы осознали, что Священная Римская империя не окажет им ту поддержку, в которой они нуждались.

Кроме того, кризис испытал силу Ганзы. Как только он закончился, города, по общему согласию, еще больше сблизились. В 1417 г. Любек заключил союз с другими вендскими городами. Вне союза остался лишь Гамбург, который не вступал туда пять лет. Ганзейские соборы, которые проходили в Любеке в 1417 и 1418 гг., считаются одними из самых важных в истории союза. Особенно представительным стал второй из них. На нем присутствовали делегации из 35 городов, из всех трех третей, а также посланники императора, Тевтонского ордена и архиепископа Бременского. Герцоги Шлезвига и Мекленбурга прибыли лично.