Судя по растерянному бурчанию, не поняли. Хотя метода и впрямь несложная, научиться легко, и, по-моему, Филя при всей своей методической безграмотности хочет начать не с технически правильных стилей плавания, а желает вдолбить своим подопечным самое простое – как не утонуть.

– Ничего не поняла, – тихо говорит мне на ухо Надя.

– Ты не переживай, я тебе потом покажу, как это делать. Вещь и впрямь полезная.

– Теперь дальше, – продолжает водолаз. – Как определить, что человек тонет?

– Он опускается на дно!

– Кричит «помогите» и машет руками!

– Он пускает пузыри!

Филя снисходительно смотрит на вразнобой отвечающих детей и взрослых и, подождав, когда высказывания заканчиваются, веско говорит:

– Если человек кричит и машет в воздухе руками, это он еще не тонет. Это он только собирается тонуть. Сил и воздуха у такого тонущего еще полно. В такой истерике тонущий может быть несколько минут. И запомните четко и навсегда – в панике такой утопающий, а особенно утопающая, опасны смертельно. Они уже ни черта не соображают, и если к ним приблизишься – утопят за милую душу. Будут стараться залезть на спасателя, причем целиком. Так что не стесняйтесь в таком случае и кулаком по лбу спроворить – иначе вместе утонете. Так вот запомните: тонущий не орет и руками не машет. Сил у тонущего уже нет. И кислорода уже нет. Потому тонущий тихий и незаметный. Вот родителям запомнить – дети в воде всегда шумят. Это нормально. И как только затихли, тут же надо проверить – вдруг что плохое случилось. Взрослые тоже так же себя ведут. Причем с виду вроде все у человека хорошо, а он на самом деле последние секунды на поверхности воды держится. Потому запомните: если что-то уж больно тихо, спрашивайте – все ли в порядке. Если не ответили, очень может быть, что все совсем не о’кей. И у таких молчунов на спасение минута-две самое большее, потом нырять за ними придется.

– То есть тонущие молчат? – удивляется полная дама рядом с Надей.

– В тютельку. Дыхание – основная функция дыхательной системы, а речь – дополнительная. Чтобы говорить, а уж тем более кричать, необходимо иметь возможность дышать. А у тонущих такой возможности уже нет. Физиология, – солидно отвечает водолаз.

– И руками не машут? – достаточно язвительно спрашивают с другой стороны группы.

– А я не говорил, что люди, бьющие руками по воде и зовущие на помощь, не в беде. Они в панике и им помощь нужна. Паника эта длится недолго. Но тонущие еще могут сами помочь их спасателю, например, схватиться за спасательный круг или что вы там ему подбросите. Точно так же они и в спасателя вцепятся, я уже говорил. Но у тонущего по-настоящему идут инстинктивные действия – руки не задирает (потому что в соответствии с заветами старика Архимеда поднятые руки резко уменьшают плавучесть), вдавливает руки в воду, пытается ими работать, словно по лестнице лезет, или по бокам пытается грести, стоит в воде вертикально (опять же в связи со стариком Архимедом). И не орет. Всем все ясно?

Публика жужжанием выдает, что нет, неясно.

Филя это игнорирует, и все стадо поднимается и идет в бассейн.

– И как у меня получилось? – спрашивает у нас Филя.

– Честно говоря, не очень, – признается Надя.

– Не поняла?

– Не поняла. Нет, кое-что ясно, теперь буду иметь в виду, но вот как плавать – непонятно совсем.

– Вообще-то и обучаемые очень уж разношерстные: и дети, и взрослые. И многовато их больно, – утешаю я Филимонидеса.

– Эх, просто на губе сидеть времени нет, а так все одно к одному. Паршиво, короче.

– Ну держался-то ты бодро.

– Фасон надо держать. А так последнее время полоса невезухи.

– Ну что я могу сказать. У царя Соломона был перстень с алмазом, и там было выгравировано «И это пройдет!» Царь, когда ему было плохо и наваливались проблемы, читал эту надпись и отходил от печали…

– Баян! – решительно прерывает меня водолаз и продолжает: – …А когда после крупной неприятности это изречение не утешило Соломона и он в сердцах хватил сорванным с пальца перстнем о каменный пол, венчавший перстень алмаз выбило из оправы и там, в ложе алмаза, успокоившийся Соломон увидел еще одну надпись: «И это – тоже пройдет… Плавали. Знаем!»

– Интересно, были ли там выгравированы ювелиром смайлики?

– Наверное. Так, а чего стоим? Ну-ка марш переодеваться и в душ. Я вас научу плавать, котята слепые, или вы живыми из бассейна не выйдете, – рычит грозно Филя, и мы со смехом двигаем в бассейн. Ну то есть это я смеюсь. А Надя скорее нервно хихикает…

Ну, кто как, а я наплавался от души. Хлорки эти сукины дети, правда, в воду набабахали бессовестно много, потому после занятия все расползались, как вампиры красноглазые…

К моему удивлению, Наде тоже понравилось. Хотя там, где их учил Филька, был банальный лягушатник. Ну да всякое умение может пригодиться. А поплавать – оно полезно. Особенно когда всякие проблемы с суставами и прочим здоровьем. На своей шкуре испытал, чего уж.

Ирка покрутила носом, по возможности незаметно принюхалась. Определенно от подружки-соперницы припахивало клубникой. И это категорически не понравилось нюхавшей. В зачищенной деревушке помимо всякого разного и полезного нашлась и початая упаковка с йогуртами. Именно клубничными.

Семь небольших стаканчиков с яркими этикетками. Ирка неосмотрительно оставила упаковку на виду, почему-то решив, что этот кисломолочный продукт всяко должен был испортиться за столько времени, а сама больше занялась тем, что точно уцелело – разбродными банками консервов, разномастными пакетами и кульками с крупами, солью и сахаром. Как ни пытались быть поэкономнее, а соль и сахар улетали в диких количествах. Рассчитано-то было на двоих, а нахлебников оказалось куда больше. И хоть сотрудникам корпорации «сладкую и соленую смерть» выдавали скорбными дозами, все равно запас таял быстро. А Ирке все время хотелось сладенького. И солененького. Этой ночью ей приснилось, что она сидит за столом, заваленным вяленой воблой. Причем именно воблой, а не таранькой, лещами или чем еще. Воблой. С восхитительными крупинками-кристалликами соли на бронзовой чешуе. Ирина решительно разобрала здоровенную рыбину на аппетитные янтарные ломтики, отдельно положила твердую и даже на вид обалденно вкусную икру, глянула на это зрелище и проснулась с полным ртом слюны, злая как черт. Потом не могла заснуть, ворочалась и пыхтела.

Йогурты тогда пропали, причем Ириха готова была поклясться, что их взять мог только Витя, муженек любезный. Возникли сомнения – зачем вдруг муженьку понадобился стухший продукт. Пришлось искать в избе недостающие в упаковке опорожненные еще хозяевами пустые стакашки. Что удивительно – нашла. И удивилась, прочитав на фольге крышек, что срок годности нежного продукта аж полгода. Видно, химии бахнуто было от души. И после аккуратного обнюхивания следы привели к Вере. Раньше бы Ирина устроила бучу. Сейчас только задумалась еще глубже. Она вообще стала задумчивой, как только почуяла, что теперь она не одна, что внутри нее растет кто-то, как принято было раньше высокопарно говорить, «кровь от крови моей и плоть от плоти моей». А промелькнувший в небе самолетик совсем загрузил думами голову Ирки. Воодушевленный своей удачей по освобождению деревни от зомбаков, Виктор не замечал этого. Вера вроде как чуяла внезапно возникшую отстраненность Ирины, но списывала это на то, что жене пришлось недвусмысленно подвинуться на брачном ложе. Впрочем, Виктор успокоил любовницу, внятно растолковав – по его мнению логично, что расчетливая Ирка не будет устраивать тут вендетту. Вера была неглупой девчонкой и к этой мужской логике отнеслась весьма недоверчиво, но виду не показала. Держалась настороже и старалась не то что не злить Ириху, а вообще пореже попадаться ей на глаза.