— Кто вы? — спросила Летиция тихо, испугавшись такой внезапной гостьи.

— Меня зовут Лунэт, — прошептала женщина. — Я вам помочь пришла. Только не сейчас. Ночью приду и открою дверь.

— О, Боже! Спасибо! — сердце у Летиции забилась радостно. — Но, кто вы? И зачем вы это делаете? Шарль ведь убьёт вас за это!

— Затем, что вы — Эк Балам, муасель. И наша ман-бо велела мне так сделать. А уж массэ Дюран и не узнает, коли вы ему не скажете. Но и вам надобно сделать кое-что, так ман-бо велела, — прошептала старуха озираясь.

— Ман-бо? Что она скажет? А кто она? И что я должна сделать? — у Летиции пересохло в горле, она совершенно не понимала о чём говорит эта женщина.

Может, она тоже сумасшедшая?

— Ман-бо — жрица Великого Эве. И вам надобно забрать кое-что у нашего хозяина, она сказала. То, что принадлежит Великому Эве.

— Но что? Что забрать?

— Я не знаю, она сказала — даст вам знак. А мне велено только выпустить вас ночью.

— Но как я смогу забрать? И где? Я вообще ничего не понимаю… — прошептала Летиция оглядываясь.

Сумасшедшая она или нет, но если старуха её выпустит — это будет просто чудо. И она готова ей пообещать что угодно, лишь бы выбраться на свободу.

— Ну так слушайте, муасель. Он прячет это в своей комнате. Вам надобно зайти туда и забрать это, и отдать тому, кого пришлёт ман-бо, — шептала старуха. 132ea23

— Но я же ничего тут не знаю! Как я найду это «неизвестно что»? Я даже не знаю, где его комната!

И тут она вспомнила, что знает. Знает, где его комната. Она была там ночью и прекрасно помнит путь.

— Но… разве это не может взять кто-то другой? Служанка, например? Или вы? — спросила Летиция осторожно, совершенно не представляя, как пойдёт ночью в чужой дом. — Уж вас-то точно хозяин ни в чём не заподозрит.

— Ман-бо сказала, что никому нельзя брать это в руки! Это может взять в руки только Эк Балам. Любой другой, кто коснётся, будет проклят и потом лишится рассудка, — прошептала старуха, — мне надо идти, муасель, пока никто меня не видел. Я вернусь ночью, как все уснут.

— Погодите! Погодите! А кто такой Эк Балам? — спросила Летиция.

Вспомнила, как это слово произнесла девушка на рю Верте, вышедшая из лавки, торгующей зельями, и Нуньес в доме Мориса Жерома. И как они обе испугались.

— Эк Балам — это Чёрный Ягуар, муасель, — с особым почтением произнесла старуха, — один из священных духов Великого Эве, посланных к людям, чтобы быть среди них и нести его волю. Он повелевает ночью и видит неприкаянных. Даппи — чёрные души, что заперты в этом мире. Эк Балам помогает им вернуться к Великому Эве. И он может вселяться в тех, в ком течёт кровь первых ягуаров. В таких, как вы, муасель.

Старуха тревожно оглянулась, а затем, не прощаясь, исчезла. А Летиция прислонилась к косяку, пытаясь понять, что же такое она только что услышала. Впрочем, это было не слишком важно. Главное, что сегодня ночью она убежит отсюда. Подальше от этого безумия и Эдгара Дюрана.

Эдгар вернулся в дом, оставив Томми на попечение своего дяди и кузена. С тем, чтобы выбить признание из управляющего, они, пожалуй, справятся лучше него. Да и в данный момент он за себя не ручался, потому что его переполняла злость. Оказывается, всё это время убийца отца жил под их крышей и даже жалованье получал! Да и кто знает, что он ещё мог сделать? Может, стоило перепроверить вообще всё, что они едят и пьют? Может, он подмешивал отраву не только в ром!

На просторной веранде Эдгара уже ждали Рене Обьер, мсье Лаваль с дочерью и накрытый к завтраку стол — мадам Эветт расстаралась, чтобы гости чувствовали себя уютно. Но едва Эдгар поднялся по ступеням, как на подъездной аллее показалась ещё одна коляска, и мальчишка-ньор бросился открывать ворота.

Эдгар остановился, разглядывая неожиданных гостей. Коляска остановилась лихо, взметнув с дороги облачко пыли, и из неё вышли двое мужчин, по виду — банковские клерки. И Эдгару сразу же вспомнились угрозы мсье Жильбера, что именно таких гостей ему следует ожидать в ближайшее время. И он не ошибся. Мужчины подошли и представились. Мсье Жак и мсье Ларош — управляющий банка Фрессон и его помощник — приехали проверить обеспечение по ссуде.

Да уж! Вовремя. Ночь прошла плохо, утро началось паршиво, но этот день по количеству неприятностей обещал побить все рекорды.

Мадам Дюран спустилась по ступеням и стала рядом с сыном, подавая руку для приветственного поцелуя. С мсье Жаком она, оказывается, уже была знакома. Именно он оформлял ей бумаги по ссуде. И поначалу она улыбнулась ему приветливо, но когда поняла, что привело их на плантацию, благодушие с неё враз как ветром сдуло.

— И что вы собрались проверять? — спросила она с вызовом.

— Мы должны осмотреть ваше имущество, которое гарантирует возврат ссуды, — произнёс мсье Жак, снимая шляпу. — Ведь в случае невозврата ссуды банк потребует его ареста.

— Но у меня нет имущества, — отрезала мадам Эветт, — и нечего тут проверять.

— Мама! — попытался остановить её Эдгар. — Я сам решу этот вопрос. Займись гостями, пожалуйста.

— Как это нет? — удивился мсье Жак. — В вашем заявлении указано, что вы владеете плантацией «Жемчужина» и вот далее по списку, — он достал из папки вчетверо сложенный листок и развернул его. — Вот и ваша подпись.

— У меня уже нет этого имущества! Я всё подарила сыну. Так что вам и правда нечего проверять! — воскликнула она, не обращая внимания на попытки Эдгара её остановить.

Унять мадам Эветт было не так-то просто.

— Мама! Лучше молчи, — произнёс Эдгар, склонившись к её уху, и взял за локоть. — Невежливо держать гостей на пороге, попроси кухарку принести им по стакану джулепа. А я сам со всем разберусь.

— Если вы передарили имущество без того, чтобы уведомить об этом банк, то банк вправе подать прошение о вашем аресте, — ответил мсье Жак, — ваши действия, мадам, попахивают мошенничеством!

— Мошенничеством? Да как вы смеете! Вы не имеете права меня арестовывать! — воскликнула Эветт.

— Мы — нет, но вот суд — да, — ответил мсье Жак. — Мы лишь подадим ходатайство.

— Господи! Мне дурно! — Эветт внезапно сменила тактику. — Моё сердце… Наннет? Где мои капли?

Как и всегда бывало в такие моменты, мадам Дюран сразу же вспомнила о своём больном сердце и каплях. Наннет — ньора необъятных размеров — появилась будто из ниоткуда, словно знала, что она в любое мгновенье понадобится хозяйке, и в руках у неё уже были веер и стакан зеленоватой жидкости, сильно пахнущей мятой.

— Послушайте, мсье Жак, давайте не будем произносить таких громких слов, — произнёс Эдгар сдержанно, — у моей матери больное сердце, вы же видите. А что до ссуды, так ведь поскольку я владелец и её сын, то могу гарантировать за неё возврат денег свои имуществом. Я могу быть её поручителем. Ничего по сути не меняется.