— Я — отец Хэберт, — сказал он.

Одноглазый рассказал мне, что он священник этой деревни и еще двух поселений, лежащих дальше к востоку.

— Ты не похож на священника, — сказал я.

— Если бы я был похож на священника, господин, я был бы уже мертв, — ответил он. — Та ведьма в крепости убивает священников.

Я посмотрел на юг, хотя отсюда не видно было старой крепости на холме.

— Ведьма?

— Ее зовут Скади, господин.

— Я знаю Скади.

— Она сожгла нашу церковь, господин.

— И забрала девушек, господин, — в слезах сказала женщина. — Даже маленьких девочек. Она забрала мою дочь, а ведь ей всего-навсего десять лет, господин.

— Почему она… — начала было Этельфлэд, но резко замолчала, поняв, что ответ очевиден.

— Они покинули старую крепость? — спросил я. — Ту, что на холме?

— Нет, господин, — ответил отец Хэберт. — Они используют ее как наблюдательный пункт. И мы должны носить туда еду, господин.

— Сколько там человек?

— Около пятидесяти, господин. И еще они держат там лошадей.

Я не сомневался, что священник сказал правду, но датчане видели, что мы идем, и я считал, что теперь старая крепость получила подкрепления.

— А сколько людей в новой крепости? — спросил я.

— Они не позволяют нам приближаться к новой крепости, господин, — ответил отец Хэберт. — Но я наблюдал с холма у Хэтлея, господин, и не смог сосчитать всех людей внутри.

Он тревожно посмотрел на меня снизу вверх. Его слепой глаз был молочно-белым и изъязвленным. Он дрожал от страха, не потому, что считал нас такими же врагами, как датчане, а потому, что мы были господами. Он заставил себя говорить как можно спокойней:

— Их сотни, господин. Три тысячи человек поехали на запад, но они оставили всех своих жен и детей в Бемфлеоте.

— Ты сосчитал оставшихся?

— Я пытался, господин.

— Их жены и дети здесь? — спросила Этельфлэд.

— Они живут на вытащенных на берег судах, госпожа, — ответил Хэберт.

Священник был наблюдательным человеком, и я вознаградил его серебряной монетой.

— Итак, кто командует в новой крепости? — спросил я. — Сам Хэстен?

Отец Хэберт покачал головой.

— Скади, господин.

— Скади! Она там командует?!

— Мне так сказали, господин.

— Хэстен еще не вернулся? — спросил я.

— Нет, господин, насколько мы слышали.

Хэберт рассказал, что Хэстен начал строить новую крепость, как только его флот прибыл из Кента.

— Они заставили нас рубить для них дубы и ели, господин.

— Мне нужно видеть эту новую крепость, — сказал я и дал Хэберту еще одну монету, прежде чем ударить пятками своего коня и поскакать между двумя хижинами в поле, где всходил ячмень.

Я думал о Скади, о ее жестокости, о ее отчаянной жажде стать правительницей. Она могла повелевать людьми одной только силой воли, но обладает ли она навыками, чтобы командовать ими в бою? Однако Хэстен не был дураком, он бы не оставил ее командовать, если бы сомневался в ее способностях, и я был уверен, что он дал ей достаточно воинов и умелых советчиков. Я снова ударил пятками лошадь, направляя ее на юг, между деревьями.

Мои люди следовали за мной. Я скакал безрассудно, не заботясь о том, что у датчан могут быть в лесу люди — правда, мы ни одного не видели. Я чувствовал: гарнизон Скади довольствуется тем, что остается за стенами, уверенный в своей способности отразить любую атаку.

Мы добрались до края возвышенности, где земля круто обрывалась у паутины ручьев и бухточек, перерезающих болота. За болотом лежал широкий Темез, его далекий южный берег был едва виден в туманной дымке. Четыре корабля медленно скользили по огромному пространству отражающей свет воды. Это датчане патрулировали реку в поисках добычи, выискивая любой сакский корабль, идущий вниз по течению из Лундена.

А справа я видел остров Канингу и тамошний ручей, и громадный флот на берегу Канинги. Новые укрепления были едва заметны за склоном холма, на котором стояла старая крепость.

Что там сказал отец Хэберт? Что старые укрепления охраняют всего пятьдесят человек? Я видел наконечники копий, поблескивающие у обращенных на север ворот — казалось, что копий куда больше пятидесяти, и стена, которую охраняли воины, неплохо сохранилась. Я знал, что южная стена, та, что над ручьем, рушится, но обращенные к земле укрепления поддерживали в хорошем состоянии.

— Скади видела, что мы пришли, — сказал я, — и послала подкрепления в старую крепость.

— У нее там достаточно копий, — согласился Финан.

— Поэтому нам придется захватить обе крепости, — сказал я.

— Почему не оставить эту гнить? — спросил Финан, указав на старые укрепления.

— Потому что я не хочу, чтобы тамошние ублюдки были за нашими спинами, когда мы нападем на новую крепость. Вот почему нам придется сперва убить их.

Финан ничего не ответил. Все молчали.

Войны, в которых мы сражались всю жизнь, диктовали свои правила, повелевающие строить крепости, потому что крепости выигрывают войну. Альфред защищал Уэссекс с помощью бургов, которые представляли собой не что иное, как большие, снабженные сильными гарнизонами крепости; Этельред Мерсийский строил бурги. Хэстен, насколько мы знали, пока не осмелился напасть ни на один бург, потому что понимал — его люди погибнут во рвах и под высокими стенами. Он хотел ослабить Мерсию и заморить голодом защитников бургов, прежде чем рискнуть атаковать эти укрепления.

Две крепости в Бемфлеоте не были бургами, но их укрепления были не менее грозны. Они имели стены, рвы, утыканные кольями, и, несомненно, ниже, у ручья — большой ров с водой. А за стенами находились люди, умеющие убивать, копьеносные датчане, датчане с мечами, и они ожидали нас не в одной крепости, а в двух.

— Нам придется взять обе крепости? — спросила Этельфлэд робко, нарушив тишину.

— Первую мы возьмем легко, — ответил я.

— Легко, господин? — переспросил Финан с кривой улыбкой.

— Легко и быстро, — подтвердил я с куда большей уверенностью, чем чувствовал на самом деле.

Старая крепость была грозной и большой, но я сомневался, что датчане отрядили достаточно людей, чтобы защищать каждый ярд ее укреплений. Я рассчитал, что, как только прибудут войска Этелинга Эдуарда, у меня будет достаточно сил, чтобы напасть на старую крепость в нескольких местах одновременно. Эти нападения заставят защитников растягивать свои силы, пока одна из наших атак не увенчается успехом.

То был не ахти какой план, но он сработает, хотя я боялся, что потеряю много людей. Однако у меня не было большого выбора. Я должен был совершить невозможное: взять две крепости. По правде говоря, я понятия не имел, как взять вторую, новую крепость у воды; я просто знал, что это следует сделать.