такой энергии с менее чем 1 до 4,5 % к 2020 г. (без учета гидроэнергетики). В 2013 г. эта цель была признана нереалистичной – на 2020 г. был установлен более низкий целевой показатель в 2,5 %[763].

Текущая государственная поддержка рынка возобновляемой энергетики вряд ли приведет к существенному росту или прорыву. В 2013 г. в России было принято постановление № 449 «О механизме стимулирования использования возобновляемых источников энергии на оптовом рынке электрической энергии и мощности». Но данный механизм поддержки считается чрезмерно сложным и не дает инвесторам достаточной определенности. Основа схемы – договор на поставку мощности, позволяет инвесторам чистой энергетики получать выгоду от регулируемых цен на мощность. Российский рынок вознаграждает электростанции за их способность производить электроэнергию по требованию, чего часто не хватает объектам возобновляемой энергетики из-за непостоянства поставок. Постановление также обязывает инвесторов проектов по возобновляемой энергетике использовать в каждой установке оборудование, которое хотя бы частично произведено или собрано в России, даже если на зарубежном рынке есть более дешевое и эффективное[764].

Независимо от того, как Россия будет в дальнейшем развивать альтернативную энергетику, мегатренд сыграет важную роль с точки зрения ее долгосрочных стратегических и национальных интересов. Из-за сильной зависимости от экспорта ископаемого топлива Россия уязвима к любым изменениям в импорте энергоносителей европейскими и все чаще азиатскими потребителями. Например, в ответ на «крымский инцидент» ЕС и США разработали стратегии по снижению своей зависимости от российских энергоносителей. Это побудило Россию искать новые долгосрочные контракты с восточными партнерами, в частности с Китаем[765].

Потенциал использования Россией «энергетических рычагов» во внешнеполитическом взаимодействии с Европой широко обсуждается[766]. Для России энергия это не просто товар, а геоэкономическое и геополитическое преимущество[767]. В настоящее время Россия может оказывать значительное влияние на Европу, учитывая зависимость последней от поставок энергоносителей, поэтому ей не нужны особые военные стратегии, дополняющие энергетическую политику. Однако статус-кво может измениться, если появятся другие источники поставок, которые вытеснят российские нефть и газ, или если альтернативная энергия достигнет большей доли в энергетическом балансе. Современная история России показывает, что реакция, скорее всего, будет в рамках традиционной, пространственной геополитики, где национальные интересы являются определяющим фактором любых политических решений. Остается открытым вопрос, склонится ли чаша весов в сторону компромисса или конфронтации.

Помимо России, другие европейские государства, не входящие в ЕС, с разной скоростью реализуют политику в области возобновляемой энергетики. Например, в 2016 г. 62,9 % внутреннего производства электроэнергии в Швейцарии приходилось на гидроэнергетику[768]. Другой пример – Норвегия: прогрессивная, технологически продвинутая страна, придающая важное значение защите окружающей среды, и крупный производитель ископаемого топлива. По данным Министерства нефти и энергетики Норвегии, 98 % производства электроэнергии приходится на возобновляемые источники энергии[769]. Еще одна европейская страна за пределами ЕС, Сербия, разрабатывает свою энергетическую политику в соответствии с директивами ЕС: согласно Национальному плану действий по возобновляемой энергетике, доля энергии из возобновляемых источников от общего объема в валовом конечном потреблении должна составить 27 % к 2020 г.[770]

2.3. Китай: к региональной гегемонии – через широкую стратегию национального развития и безопасности под знаменем геополитического лидерства с опорой на возобновляемые источники энергии

Китай – крупнейший в мире потребитель энергии и вторая по величине экономика мира. Для поддержания своего экономического роста страна должна искать новые источники энергии, особенно такие, которые не зависят от политически нестабильных регионов или уязвимых перед вмешательством других великих держав. Ключевым компонентом этой стратегии является разработка и внедрение возобновляемых источников энергии.

Китай демонстрирует наиболее последовательное развитие альтернативной энергетики среди всех игроков на этом рынке. Это является частью общей стратегии, направленной на укрепление Китая как центра Азии. Для Китая возобновляемые источники – это прежде всего дополнительная энергия. Обеспечение доступа к передовым энергетическим технологиям и продвижение более экологически чистых и неисчерпаемых источников энергии является основным стратегическим стимулом для развития альтернативной энергетики. Однако стремление развивать этот сектор имеет и другие аспекты, которые перекликаются с растущими экономическим влиянием и геополитической мощью страны.

Китай – самый сильный в мире игрок на рынке альтернативной энергетики. К концу 2016 г. он занимал первое место, опережая остальных по общему количеству мощностей возобновляемых источников энергии и по темпам их роста[771]. Интенсивное стремление Китая к развитию альтернативной энергетики обусловлено несколькими факторами: задачами экономического роста, вопросами энергетической безопасности, проблемами загрязнения окружающей среды и лидирующим положением в Азии. Используя свои обширные финансовые и человеческие ресурсы, Китай придерживается агрессивной стратегии, с которой не смогла пока успешно соперничать ни одна другая страна[772]. Китай лидирует в мире по ежегодным инвестициям в альтернативную энергетику.

Рис. 10. Инвестиции в альтернативную энергетику по странам с 2010 г. по первую половину 2019 г., $, млрд[773]

Китай также входит в число лидеров в производстве оборудования и сопутствующих компонентов для солнечной и ветровой энергетики. В ежегодном рейтинге производителей прибрежных и морских ветродвигателей, составленном BNEF в 2016 г., из десяти крупнейших компаний четвертое и пятое место соответственно заняли компании из Китая[774].

Китай продемонстрировал готовность использовать технологические достижения для расширения своих возможностей проецирования силы. Его активную политику в области альтернативной энергетики не следует относить к некой форме западничества или рассматривать как наследие модернизации. Скорее это свидетельство понимания взаимосвязи между технологическим развитием и геополитической мощью – Китай это уже продемонстрировал и намерен использовать в полной мере. Любые технологии – это инструмент, который служит своему обладателю.

Энергетическая безопасность тесно связана с экономическим ростом и постоянно влияет на стратегические и геополитические расчеты Китая. Это отражается и в его позиции по отношению к возобновляемым источникам энергии. Помимо потребности в энергии для поддержания нынешних темпов экономического роста, энергетическая независимость является частью китайского плана развития Азии. Энергетическая дипломатия Китая была развернута на нескольких континентах и с появлением альтернативной энергетики вряд ли утратит свою важную роль в соображениях национальной безопасности страны.

Геополитическая стратегия Китая по-прежнему связана с географией буферных зон и сфер национальных интересов[775]. В этом контексте позиция китайского правительства в области национальной безопасности оказывает сильное влияние на развитие альтернативной энергетики. Подход китайского руководства последователен: «Китай должен заботиться о безопасности поставок, а главное правило игры в области энергетической безопасности – это диверсификация»[776]. Тем не менее энергетическая политика Китая не является полностью скоординированной и целостной.

Несмотря на наличие центральной направляющей руки, на практике мы видим скорее заданное общее направление, чем жесткое навязывание воли центра широкому кругу акторов, вовлеченных в китайский энергетический рынок[777]. Несмотря на лидерство в области возобновляемых источников энергии,