Только что вырвало лук у меня из руки оно крепкой

И тетиву оборвало мне новую, нынче лишь утром

Мной прикрепленную к луку, чтоб вынесла частые стрелы!»

Тевкру ответил на это великий Аякс Теламоний:

«Милый, оставь же лежать и лук свой, и частые стрелы,

Если бессильными сделал их бог, данайцам враждебный!

Длинную пику возьми и щитом облеки себе плечи, —

Биться и сам продолжай, ободряй и других на сраженье.

Не без большого труда, даже нас одолевши, троянцы

Смогут наши суда захватить… Но вспомним о битве!»

Молвил. В ставку отправился Тевкр и лук свой сложил там.

Четырехслойным щитом облачил потом себе плечи.

Мощную голову шлемом покрыл, сработанным прочно,

С гривою конскою; страшно над шлемом она волновалась.

Крепкое взял и копье, повершенное острою медью.

Вооружившись, назад побежал и стал близ Аякса.

Гектор, увидев, что стали бессильными тевкровы стрелы,

Голосом громким вскричал, ободряя троян и ликийцев:

«Трои сыны и ликийцы, и вы, рукопашцы-дарданцы!

Будьте мужами, друзья, о неистовой вспомните силе

Здесь, пред судами ахейцев! Своими глазами я видел, —

Славного воина стрелы и лук обессилены Зевсом!

Очень легко для людей познаваема зевсова сила, —

Хочет ли он даровать им высокую громкую славу,

Или желает принизить, в защите своей отказавши,

Как он сейчас принижает ахейцев, а нам помогает.

Бейтесь, сомкнувши ряды, пред судами! А если из вас кто

Будет смертью и роком настигнут, сраженный врагами,

Тот умирай! Не бесславно ему, защищая отчизну,

Гибель принять! Но жена его, дети останутся живы,

Дом и земля его будут не тронуты, если ахейцы

В черных судах удалятся в свою дорогую отчизну!»

Так говоря, возбудил он и силу, и мужество в каждом.

Сын Теламонов с другой стороны восклицал пред своими:

«Стыд, ахейцы! Нам выбор единственный: либо погибнуть,

Либо спастись, отразивши беду от судов мореходных.

Если захватит у нас корабли шлемоблещущий Гектор,

Вы не пешком ли хотите отправиться в землю родную?

Иль вы не слышите, как возбуждает троянское войско

Гектор, как наши суда истребить он огнем угрожает?

Не в хороводы зовет он троянцев, зовет их на битву!

Лучшего нам ничего ни придумать теперь, ни измыслить,

Как в рукопашном бою смешать с ними руки и силу.

Лучше гораздо иль жизнь сохранить, иль уж сразу погибнуть,

Чем без конца изнурять понапрасну себя пред судами

В тяжких, упорных боях с врагом, несравненно слабейшим!»

Так говоря, возбудил он и силу, и мужество в каждом.

Схедий, сын Перимеда, начальник фокейского войска,

Гектором был умерщвлен. Антенорова славного сына

Лаомдама, вождя пехотинцев, Аякс ниспровергнул.

Пулидамант обнажил Филеидова спутника Ота,

Высокодушных эпейцев вождя, килленийца. Увидев

Это, Мегес Филеид налетел на него. Но отпрыгнул

Пулидамант. И в него не попал он: не дал Дальновержец

Сыну Панфоя погибнуть в передних рядах. А попал он

Кройсму в средину груди своею тяжелою пикой.

С шумом на землю он пал. И с плеч его снял он доспехи.

Вдруг на Мегеса Долоп налетел, в копьеборстве искусный,

Лампом рожденный на свет, превосходнейшим между мужами,

Лаомедонтовым сыном, — исполненный храбрости бурной.

Пикою он в середину щита поразил Филеида,

Близко к нему подбежав. Но спасла того крепкая броня

В спаянных крепко пластинах. Филей в стародавнее время

Этот доспех из Эфиры привез, с берегов Селлеента,

В дар, как гость, получивши его от владыки Евфета,

Чтобы носить на войне для защиты от вражьих ударов.

Он-то теперь от погибели спас и сыновнее тело.

Лампова ж сына Мегес медноострою пикой ударил

В верхнюю выпуклость шлема прекрасного, прямо под гребень.

Гривистый гребень со шлема он сбил, и весь целиком он,

Пурпуром свежим блистая, свалился на пыльную землю.

Все ж с ним сразиться остался Долоп, на победу надеясь.

Но Менелай в это время на помощь явился Мегесу.

Стал в стороне незаметно и сзади копье свое бросил.

Жадно вперед устремясь, сквозь плечо ему грудь пронизало

Острое жало копья. И ничком он свалился на землю.

К павшему бросились оба блестящий доспех его медный

С тела совлечь. Закричал, негодуя, блистательный Гектор

Всем решительно братьям, а прежде других Меланиппу,

Гикетаонову сыну. Когда-то он пас близ Перкоты

Медленноногих коров, — до прибытья ахейского войска.

Но лишь приплыли в судах, на обоих концах закривленных,

К Трое ахейцы, он в Трою пришел и меж всех отличался;

Жил у Приама, который к нему относился, как к сыну.

Гектор по имени назвал его и воскликнул с упреком:

«Так и оставим мы все, Меланипп? Неужели нисколько

Сердце твое не болит за убитого милого брата?

Или не видишь, как заняты те над доспехом Долопа?

Следуй за мною! Не время с ахейцами издали биться!

Или сегодня мы их перебьем, иль наш город высокий

До основанья разрушат они, перебивши троянцев».

Так он сказал и пошел, а следом и муж богоравный.

Теламонид же Аякс подбодрял меднолатных ахейцев:

«Будьте мужами, друзья, и стыд себе в сердце вложите!

В схватках сражаясь могучих, стыдитесь друг перед другом.

Воинов, знающих стыд, спасается больше, чем гибнет,

А беглецы не находят ни славы себе, ни спасенья!»

Так он сказал. Но они защищаться и сами желали.

Приняли к сердцу Аякса слова и суда окружили

Медной оградой. Троянцев же Зевс возбуждал на сраженье.

Громкоголосый в боях Менелай подбивал Антилоха:

«Нет никого, Антилох, ни моложе тебя средь ахейцев,

Нет ни быстрее ногами, ни силами крепче для боя.

Что бы тебе налететь и повергнуть кого из троянцев?»

Так он сказал и назад отступил, подстрекнув Антилоха.

Выбежал тот из передних рядов и, кругом озираясь,

Светлою пикой взмахнул. Шарахнулись прочь от грозящей

Пики троянцы. И бросил ее Антилох не напрасно:

Гикетаонова сына, вождя Меланиппа, сразил он,

В бой выходившего. В грудь близ соска ему пика попала.

С шумом на землю он пал, и доспехи на нем зазвенели.