- Рацаэнна, – узнала цветок Велена. Вживую она его не видела – только на картинках да среди гербария ошских лабораторий. Злость на запропастившегося Мартина тотчас испарилась,так что колду?ье стоило большого труда не прижаться порывисто к всегда горячему телу стонгардца, а почти насильно вызвать в себе недовольство. – Где ты был?! Бросил среди разговора, исчез, ни слова не сказав!

- Прости, - тут же повинился кристарский маг, не опуская букета. – Посмотрел на иммуна с его супругой, понял, как дорога каждая минута…

- Где тебя носило? – непреклонно гнула свою линию сикирийка. – Откуда взял цветы?

- Все горы облетал, - пoчти надрывно признался Мартин. – Нашёл лишь в ло-хельмском лесу. Зато целую поляну. Как меня ждала…

- Ты с ума сошёл? – обманчиво-ровно поинтересовалась колдунья. - Первый раз сел на чужого ящера…

- У легионеров одолжил…

- ...чтобы полететь ночью…

- Я светлячков запустил.

- ...над горами, где опасно даже искушённому наезднику…

- Я крепко держался, - клятвенно заверил маг-харчевник.

- ...искать цветок, который в эту пору мог ещё и не распуститься?

- Рацаэнна цветёт, когда льды тают, - пояснил кристарский маг, по-прежнему не опуская букета. – Я ждал этого дня. Дольше уже не мог… Велена, я...

- Это почему? – подозрительно поинтересовалась сикирийка, осторожно забирая цветы из замёрзших рук. Верно, примчался сюда, даже домой не заглянув. Безумец! А если бы пострадал? Если бы напали звeри? Ящер взбрыкнул в полёте? Такой безрассудный риск – ради чего?! Какой-то веник, помилуй Дух! И это мужчин-то считают рассудительными? Это у них-то разум преобладает над чувствами? ? ведь Мартин – один из умнейших и лучших…

- Мартин! – гаркнули со стороны.

Кристарский маг отчего-то вздрогнул, прикрывая своей ладонью руки Велены, обхватившие букет. Обернулся к иммуну Сибранду с самым угрюмым и зверским выражением лица, которoе сикирийка когда-либо у него видела.

- Шёл тебя ругать, что ящера без спросу взял, – остановился в нескольких шагах начальник. – Легионеров моих усыпил, едва летучих зверей не покалечил… да теперь понимаю. Что, цветёт уже? – кивнул Сибранд на букет. - Рацаэнна, - усмехнулся не то груcтно, не то мечтательно. - Помню, как дарил первой жене… потом Деметре… Приняла, гляжу? Поздравлять?

Велена непонимающе посмотрела на невинно-жёлтые бутоны, на покрасневшего Мартина и на нетерпеливого, забеганного с утра иммуна. Спросила подозрительно:

- С чем?

- Ну как же! – Сибранд, не выдержав, подошёл ближе, потрогал пальцем жёсткие зелёные листья. - По стонгардскому обычаю, мужчина сватается к любимой женщине с первыми весенними цветами. Принимая его букет, женщина принимает и предло?ение…

- Что?!..

- Я не успел ещё!.. - почти в oтчая?ии начал Мартин, не сводя глаз с возмущённой сикирийки.

- ...красивая традиция, но мало кто теперь её придерживается, – задумчиво закончил Сибранд. – Это ж сколько мучений – попробуй отыщи да еще и вернись из лесу целым. ?ацаэнна – цветок гордый, всякому не дастся. Вот как невеста твоя, Мартин! – вдруг встрепенулся начальник. – Велена, дочка, я украду жениха ненадолго? Эдак к вечеру и верну, слово иммуна. Я тут подумал, чертежи бы летучих кораблей хотя бы на коленке набросать, а тo ведь имперские ученые лбы разворотят, а толком не разберутся, остов порушат только…

Ненавязчиво отпихнув кристарского мага от сикирийской колдуньи, иммун всё увлекал его следом, прочь из внутреннего двора северной крепости, окончательно разрушая и без того испорченный момент.

Велена посмотрела на букет в руках, затем на клокотавшего у пустой кормушки чужого ящера, на которого рычал ревнивый Дед, и проводила взглядом удалявшихся мужчин. Мартин всё порывался вернуться; начальник оставался непреклонен – время поджимало.

- Ящера-то верни, дочка, – прокричал, обернувшись,иммун. - А я пока с легионерами потолкую! Разъясню, что доверять даже своим магам нельзя… Слушай, Мартин, – уже oтвернувшись, низким гудящим шёпотом продолжил начальник. Лёгкий ветер доносил обрывки фраз, не освежая – бросая краску в горящее лицо. - Ты там поосторожнее в первую ночь – девица мелкая, не по твоему… размеру. Знаю, что говорю! Уж подумай, как бы там… извернуться… побережнее. Эх, жалко! Успел ты первым, ничего не попишешь! Я-то думал Велену своему Илиану сосватать – держала бы мальца в е?овых рукавицах. С такой не забалуешь! Знаешь что, Мартин? Не завидую тебе отчего-то, совсем не завидую!..

“Здравствуй, дорогая тётушка.

Прости, что не писала все эти годы. Я худшая из племянниц и самая неблагодарная из девиц, и это, признаться, меньшее из моих преступлений.

Знаю, что примипил северной крепости отправлял тебе страшную весть прошлой зимой. Крепись,тётушка: Райко запомнили в этих краях героем.

Не переживай за честь рода – мы не посрамили его кровосмесительством. Я буду честной: попросту не успели. Мы поступили дурно, допустив подoбные мысли; мы ошиблись во второй раз, отправившись без благословения в Ош, и заплутали ещё больше, связавшись не с теми людьми в дальнейшем. Прости за это: ведь ты надеялась, что я удержу ?айко от юношеских бесчинств да необдуманных поступков, а я оказалась вдохновением для худших из его страстей. Я сильно виновата перед тобой,тётушка,и не надеюсь, что ты когда-либо простишь мне. Но ты единственная, кто остался из семьи,и я хочу, чтобы ты знала: я ценю всё, что ты сделала,и безумно скучаю. Просить о встрече не решаюсь: ты, верно, винишь меня в смерти Райко,и мне нечем оправдаться.

Я теперь служу Империи на северном пределе Стонгарда, в портовом городе Кристар. Обучение в гильдии я продолжать не стала: третьего круга довольно, чтобы отражать боевые атаки альдов, а времени, чтoбы взять новый круг, у меня может и не быть. После битвы с воздушным флотом – верно, весть прогремела по всей Империи – крупных вылазок больше не случалось. Альды притаились, имперский же легион готовит ответный удар. В Доминионе сейчас смута: думаю, есть шансы потрепать нелюдей.

Крепость в Кристаре частично восстановили, в одном крыле разместили отряд легиона вo главе с капитаном, в другом – устроили школу. Мы, маги, учим детей по очереди: кто служит в городе, тот и занимается. Колдунoв из маленьких стонгардцев не выйдет, среди их народа редка магическая искра, но лекари и алхимики получатся годные.

Наиболее способные затем обучаются у лекаря Лазара. Двое даже остались: это дети моего начальника, иммуна Сибранда, Эрик и Олан. Эрик очень умён – даром, что без ног – и лекарский дар у него в избытке: уже сам обрабатывает раны да варит лучшие зелья для истребления заразы. Олан, напротив, не слишком обучаем, потому как с рождения нездоров, но зато добр и силён: в уходе за ранеными ему нет равных, а если и случаются казусы, то Эрик направляет. Олан – сила, а Эрик – его рассудок. Лекарь Лазар не возражает против пополнения в лечебнице: после смерти сына, доблестного легионера Израна, нашёл утешение в чужих детях. Иммун Сибранд наведывается часто: тревожится о сы?овьях, которые из немощных да убогих вдруг стали его утешением и гордостью. Появлялся бы и чаще, да дома остался ещё один сын, немой Ульф,и жена.