– Дитя мое, я сужу здраво, а тебе мешает твой гормональный баланс. Как бы то ни было, красивый он или не очень, но Майк не может избавиться от своих денег, а потому постоянно находится в опасности. И я не только о Куне. Верховный Суд совсем не столь «аполитичен», как можно бы подумать… Они-то, конечно, не станут его убивать, а только упекут за решетку – что, на мой взгляд, еще хуже. А сколько еще заинтересованных личностей – и чиновников, и законодателей, и так себе, простых граждан? И все думают сейчас об одном – как отразится на их судьбе присутствие Майка на похоронах в роли виновника торжества. Я…

– Начальник, тебя к телефону.

– Энн, не прерывай размеренное течение глубоких мыслей. Ты что, родом из Порлока?

– Нет, из Далласа.

– Я не подойду.

– Она представилась как Бекки.

– Так что же ты сразу не сказала?

Джубал бросился в соседнюю комнату; с экрана улыбалось знакомое лицо мадам Везант.

– Бекки! Как хорошо, что ты позвонила!

Он благоразумно не стал допытываться, как она его отыскала.

– Привет, док. Ну, посмотрела я цирк, который ты устроил.

– И как, хорошо я выглядел?

– Профессор бы тобой гордился. В жизни не видела, чтобы так красиво обували лохов, это ж любому ярмарочному зазывале на зависть.

– Высокая похвала, Бекки. – Джубал на мгновение задумался. – Но ведь всю подставку организовала ты, я только снял навар – и густой навар. Так что говори – сколько с меня? Не стесняйся. – Он тут же решил удвоить любую названную ею сумму, поскольку банковский счет Майка от этого нисколько не пострадает… вдобавок, лучше заплатить Бекки сразу и с лихвой, чем оставаться у нее в долгу.

Мадам Везант нахмурилась:

– Ты обижаешь меня в самых лучших чувствах.

– Бекки! Ты же большая девочка. Кричать «браво» и хлопать в ладоши – тоже дело очень хорошее, только лучше хлопать кучей зеленых, ядреных, узких и хрустких бумажек. К тому же я запишу все на Человека с Марса, а уж он-то как-нибудь не обеднеет. Так что все хрусты с него, а с меня, – ухмыльнулся Джубал, – только один хруст – в костях, когда я тебя облапаю.

– Да уж, – ухмыльнулась Бекки, – помню я, как ты напевал, что профессору все лучше и лучше, что скоро он совсем поправится, – а сам все оглаживал и оглаживал меня по заднице. Хорошо у тебя, кстати, получалось.

– Не может быть, чтобы я так грубо нарушал профессиональную этику.

– Сам будто не помнишь. И оглаживал далеко не по-отечески.

– Ну, не знаю. Возможно, это была необходимая лечебная процедура. Вообще-то, я с этим делом – с оглаживанием по всяким местам – давно завязал, но для тебя сделаю исключение.

– Еще бы ты не сделал – я бы тебе такое сделала!

– Ты лучше сделай не такое, а другое – прикинь свой гонорар. Главное – нолики не забудь.

– Знаешь, док, снять навар – или, по-культурному, гонорар – можно сотней разных способов. Ты следил сегодня за биржей?

– Нет, и не надо мне ничего рассказывать. Лучше заезжай сюда. Выпьем.

– М-м-м… соблазнительно, но не выйдет. Я обещала, ну, скажем, довольно важному клиенту, что буду все время в досягаемости.

– Ясненько. Как ты думаешь, Бекки, а вдруг звезды покажут, что это дело завершится к полному всеобщему удовлетворению, если все бумаги будут подписаны прямо сегодня? Ну, скажем, сразу после закрытия биржи.

Мадам Везант немного задумалась.

– Я у них спрошу.

– Обязательно спроси. И обязательно заезжай к нам. Ты же знаешь, у нас все по-простому, никаких церемоний. Мальчонка тебе понравится; он, конечно, странненький, что твоя семидолларовая бумажка, но все равно – прелесть.

– М-м… постараюсь. Спасибо, док.

Вернувшись в гостиную, Джубал обнаружил, что Нельсон утащил Майка в спальню обследовать, и решил присоединиться к осмотру.

– Доктор. – На лице корабельного врача было полное недоумение. – Я же видел этого пациента всего-то десять дней тому назад. Откуда у него такие мускулы?

– А ты что, не знаешь? Вырезал купон из журнала «Кобель: только для Настоящих мужчин» и отправил. Ну, знаешь, эта реклама того, как любой девяностофунтовый хлюпик может…

– Джубал, перестань.

– А чего ты его не спросишь?

Нельсон спросил.

– Я их надумал, – объяснил Майк.

– Вот это точно, – подтвердил Джубал. – Он их «надумал». Неделю назад он был в кошмарном виде – бледный, тощий как хворостинка, вялый. Словно всю жизнь просидел в подземелье – да так оно, наверное, и было. Я велел ему поднабраться сил – что он и сделал.

– Это каким же образом? – с сомнением спросил Нельсон. – Зарядка и упражнения?

– Плавал, и довольно много.

– Несколько дней бултыхания в бассейне – и он выглядит так, словно несколько лет ворочал железо! – Нельсон сосредоточенно нахмурился. – Я знаю, что Майк умеет управлять любой своей мышцей, даже теми из них, которые – у нормального человека – функционируют непроизвольно. Такая способность встречается, хотя и редко. Однако в данном случае приходится предположить, что…

– Доктор, – ласково посоветовал Джубал, – а почему бы вам не признать, что ни хрена вы тут не грокаете?

– И то верно, – вздохнул Нельсон. – Одевайся, Майкл.

Чуть позже, за возлияниями в приятной компании, Джубал объяснял гостям все подробности сегодняшней сделки.

– С деньгами я поступил просто, – начал Джубал. – Нужно было их связать, причем таким образом, чтобы драка не началась ни при каких мыслимых условиях, даже – после смерти Майка. При таком прискорбном повороте событий в действие вступает пункт соглашения, отбирающий у Дугласа контроль над капиталом. Однако Кун и прочие уверены в обратном – в том, что смерть нашего брата по воде закрепляет этот контроль навечно. Почему уверены? Они получили информацию, поступившую из очень надежного источника, сиречь – от меня. Будь я волшебником, так попросту отнял бы у него все, до последнего гроша. Эти…

– Но почему? – удивленно перебил его капитан.

– А вот ты, шкипер, – повернулся Харшоу, – ты мог бы назвать себя состоятельным человеком? Нет, не просто «у меня все счета оплачены, и я многое могу себе позволить». Я имею в виду – по-настоящему богатым. Таким, чтобы вошел в комнату – и все тут же прогнулись, даже половицы.

– Я?! – фыркнул ван Тромп. – Жалованье, в перспективе – пенсия, заложенный-перезаложенный дом и две дочки в колледже. Хорошо бы стать богатым – только как?

– Ничего хорошего. Тебе бы не понравилось.

– Вы только его послушайте! Да если бы у тебя самого две девицы на горбу сидели…

– Я четырем дочерям образование дал – и залез в долги по самые уши. Одна из них стала большой знаменитостью – только она теперь не Харшоу, взяла фамилию мужа. По той единственной причине, что папаша у нее – старый безобразник, сочинитель хренов, а не уютный зеленый бугорок, на который можно раз в год возложить анютины глазки. Остальных образование не испортило, поздравят с днем рождения – и снова забудут. Я распространяюсь о своем потомстве только затем, чтобы показать: отцу почти никогда не хватает его доходов. А почему ты не уйдешь в какую-нибудь фирму? За одно только имя они заплатят тебе в несколько раз больше теперешнего. Неужели никто не предлагал?