Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Передо мной была леди — так эглины называли своих знатных женщин. Неужели олдермен притащил с собой жену? Хотя эта красотка годилась ему в дочери.
Она подняла голову, и я увидел красивое бледное лицо, на котором горели небесной синевой большие круглые глаза. Вблизи она оказалась моложе — примерно моя ровесница. Поймав мой взгляд, леди смущённо отвернулась и закрыла лицо краем покрывала, под которым прятала роскошные волосы.
— Приветствуйте принцессу Беору, дорогую сестру короля, — представил её олдермен. — Лели Беора любезно согласилась сопровождать меня в переговорах.
Так вот как она выглядела…
— Зачем на переговорах женщина? — искренне удивился Скегги. — Тебе не хватает своей головы?
— Король оказал тебе любезность, отправив в это осквернённое место свою сестру. Это знак того, что он уважает тебя, ярл Скегги. Уважает твою силу и хитрость, но хочет понять, способен ли ты говорить не только лишь на языке стали.
Скегги приосанился и улыбнулся.
— Вполне способен, особенно если в речах мало яда.
— Тогда я прошу тебя, ярл Скегги, принести клятву гостеприимства, как это принято у твоего народа, — вмешалась принцесса. Она пристально глядела на брата, стараясь не выражать чувств. Но я понимал, что она была напугана. — Поклянись, что сейчас мы твои гости и ты не причинишь нам вреда в своих владениях.
А она была хитра, эта Беора. Неясно, откуда принцесса прознала о наших обычаях, но воспользовалась этим знанием верно. Возможно, слуги и не лгали, когда говорили, что Беора столь же умна, сколь и красива. Я заметил на её левой руке массивное кольцо — на том пальце, где обычно носили символы брака. Выходит, её уже успели выдать за кого-то? Тогда почему она была здесь, а не при муже?
Скегги коротко хохотнул.
— Так, значит, вы признаёте Омрик моими владениями. Что ж, это уже неплохое начало для переговоров. — Он с достоинством поклонился принцессе. — Из вас двоих мне будет куда приятнее говорить с мудрой девой, ибо, пусть она проявила хитрость, но умудрилась проявить уважение к нашим порядкам.
Беора не ответила, но я увидел, как олдермен метнул на неё неодобрительный взгляд. Ясно: его отправили сюда передавать слова короля, а принцесса должна была слушать. Судя по тому, что она явно неплохо знала наши порядки, то могла подметить больше, чем этот чурбан Кеолрик.
Скегги раскинул руки в стороны, поманил служанок, и те подскочили к гостям с хлебом и мёдом.
— Я, ярл Скегги Альрикссон, приветствую вас в своих владениях и прошу принять моё гостеприимство. Я клянусь защищать вас в своём чертоге, кормить доброй едой и подавать чистое питьё. Я клянусь не проливать крови гостей на переговорах и оберегать вас от угрозы. Примите мои хлеб и мёд и будьте моими гостями.
Златовласые рабыни, принадлежавшие лично Скегги, по очереди подошли к каждому — следовало отломить ломоть хлеба и сделать глоток мёда. Так связывалась священная клятва.
— Мы клянёмся уважать ваши обычаи, чтить хозяина этого места и не творить зла, — ответила Беора. — Мы благодарим тебя за гостеприимство, ярл Скегги.
— Вот и славно, — проговорил Скегги, бесстыже разглядывая принцессу. — Тогда будем говорить.
* * *
Переговоры решили проводить в чертоге, что раньше принадлежал олдермену Омрика. Люди Скегги уже успели здесь похозяйничать: стащили со стен родовые стяги прежнего хозяина, сняли и разрубили на части деревянную спираль, что украшала молитвенный угол. Свечи и курительные травы передали женщинам и вождям, дабы они использовали эти предметы для подношений нашим богам. Кто-то приволок деревянные идолы Вода и Эльскет, и мы установили их на священное место, обложили трофеями, которые посвятили покровителям.
Длинные деревянные столы отскоблили дочиста, накрыли лавки полотном, разожгли жаркий огонь в очаге. Чертог был каменным и холодным, а потому даже в конце лета по ночам здесь гуляла стужа.
Скегги расположился в покоях олдермена, я забрался на второй ярус. Теперь, без Гуллы, мне не требовалось много места, так что я просто выбрал угол потемнее и оставил там своё колдовское барахло. Зато сверху мне открывался отличный обзор всего, что происходило в зале. Это кормило, но и усмиряло мою излишнюю подозрительность.
Лошадей мерглумцев отвели в конюшню, и Скегги велел дать им лучшего овса и ключевой воды. Воинов, что сопровождали важных гостей, я отвёл в пивную лавку, где можно было не только купить пива и эля, но и отдохнуть за столом с нехитрой, но сытной едой. Люди Йирдмана и Плети следили за ними во все глаза и пресекали попытки поболтать с местными, как я и хотел.
Олдермен Кеолрик, леди Беора и двое монахов отправились в чертог. Переговоры требовали тишины и спокойствия. Двое хускарлов остались сторожить вход, ещё двое расположились в дальнем конце зала. Одним из них был Фрессмер.
— Вижу, вы тут уже похозяйничали, — с неудовольствием отметил Кеолрик, когда гости вошли в полутемное помещение.
— Когда-то это место было нашим, и после захвата мерглумцами мы тоже его не узнали. Такова судьба городов, — пожал плечами Скегги.
— Зачем вы разрушили церковь? — вмешался бородатый монах. Увидев в окне провал почвы на площади и разорённый храм, он потянулся к мечу, но отдёрнул руку, вспомнив, что отдал оружие. — Что вам сделали святые отцы?
— Они убили мою женщину, — сухо ответил я. — Схватили, истязали, а затем привязали к шесту на площади и подожгли. Разве вы не мстите за гибель своих жён?
Беора вздрогнула и подняла на меня глаза.
— Это правда, ярл…
— Хинрик. Я не ярл.
— Он начертатель, — сказал, словно выплюнул, бородач. — Колдун сверский.
— Свер я лишь на четверть. Ещё на четверть эглин и наполовину нейд. И да, я действительно начертатель.
— Он правит птицами! — шепнул монах с благообразным лицом на ухо олдермену. — Люди рассказывали…
— Люди много чего болтают, — отмахнулся Кеолрик.
— Так это правда? — Не отступала Беора. — Они действительно сделали всё это с твоей женой.
— Она не была мне женой. Но это правда. Я убил главного священника за то, что он причинил ей такие страдания.
— На то должна была быть веская причина, — сказал олдермен.
Скегги жестом приказал рабыням подавать угощение. Безмолвные златовласые девы принесли кушанья, разлили мёд по чашам и удалились. Я пил воду.
— Причина одна — мы хотели вернуть свой город, — ответил брат.
Кеолрик переглянулся с монахами и покачал головой.