– Что с ними стало? – спросил я, пытаясь вытащить старую стельку из башмака Яги, чтобы заменить на новую.

– Их прошило током. – Лёд взял из моих рук ботинок и мигом справился с задачей.

– Их пожрали призраки из поезда? – холодея от страха, спросила Яга, придвигая свой стул поближе ко мне.

– Идея была создать с помощью электромагнитного генератора и катушек особый пузырь на предполагаемом пути следования поезда. – Лёд тяжко вздохнул, присаживаясь на свободный табурет с другой стороны от меня. – Это поле должно было «подсветить» призрак, чтобы человек, находящийся там же, смог при желании запрыгнуть в вагон. Но что-то пошло не так, полей образовалось несколько, они изгибались, стараясь поглотить или оттолкнуть друг друга. Искрили молнии. Одна из них попала в Слепыша.

– А Иван? – не скрывая волнения, проговорила Яга.

– Стал жертвой предыдущего испытания. Но Иван был сам виноват, – поспешил оправдаться Лёд. – Он вообще не собирался участвовать, поэтому мы его связали и положили у путей, чтобы просто проверить, что станет с человеком в нашем электромагнитном пузыре. Этот псих каким-то образом смог сбросить путы и кинулся бежать прямо по рельсам. А потом упал, словно бы от удара.

– Его сбил невидимый поезд? – Мне не верилось в правдивость слов Льда.

– Вероятно. – Лёд отбросил ботинок Яги и запустил пальцы в свои длинные волосы. – Я сам уже ничего не понимаю. Путешествия во времени нереальны? Но ведь когда мы вглядываемся ночью в черноту неба, то видим свет звёзд, многие из которых давно умерли. И невозможно с Земли понять, какие светила живые, а какие уже угасли. Мы смотрим в прошлое. Эти частички света начали своё путешествие ещё тогда, когда их звезда пылала, а на нашей планете зарождались города. А теперь искрящиеся дети мёртвой звезды отражаются в глазах потомков погибшей цивилизации. Но есть ли способ обойти этот виток и вернуться туда, где всё ещё дышит жизнью?

– Но почему электромагнитные поля? – спросил я.

Хоть Лёд и говорил загадочно красиво, но я не мог уловить суть его экспериментов. Вероятнее всего, он и сам до конца их не понимал, будучи учёным-самоучкой с такими же безграмотными подручными. Неудивительно, что все их подопытные погибли.

– Теперь-то вы поостережётесь проводить подобные эксперименты? Вы ведь тоже можете умереть, – проговорил я, а Яга энергично закивала, соглашаясь.

– Я думаю уменьшить мощность генератора и добавить ещё катушку. – Лёд поскрёб затылок, глядя куда-то сквозь нас. – А где Эй?

– Ушла спать, – ответила Яга. – А зачем ты ищешь встреч с поездом-призраком?

Лёд повернулся к Яге и долго смотрел ей в глаза, словно именно там и прячется ответ, а потом произнёс:

– Я мог бы наплести тебе сейчас сотню причин, но всё это будет враньём. Честно говоря, я и сам до конца не знаю. Мне легче жить, когда есть чем заняться. А поимка заблудшего во времени поезда – это интересно.

– А если он остановится прямо перед тобой и распахнёт двери? – спросила Яга, сжимая пальцы.

– Один я точно в него не полезу, – ответил Лёд, и на его губах промелькнула улыбка. – А вот вместе с Занозой я бы туда запрыгнул с удовольствием.

– И вы бы погибли, стали призраками? – изумилась Яга.

– Почему нет? Если этот переход случится с нами одновременно. – Лёд встал со стула и потянулся.

Я же никак не мог подобрать нужных слов и лишь комкал в руках картонку, из которой собирался вырезать новую стельку. Мне не нравились идеи Льда. Я не хотел, чтобы они с Эй зажарились от удара тока или провалились в сонм призраков, пусть и одновременно. Но что же следует сказать? А может, сделать? Пока я так терзался, Лёд пожелал нам спокойных снов и вышел из кухни.

– А ты? – Яга закусила губу и осторожно взяла меня за руку.

– Что я? – Я сжал её тонкие пальчики, стараясь выкинуть из головы навязчивые мысли, которые, словно стая каркающих ворон, заполонили мой разум и ужасно шумели.

– Хотел бы со мной, как Лёд говорил про свою девушку?

– Одновременно пасть жертвой дурных затей? Не думаю. Я за спокойную жизнь. Варить суп, читать книги…

Но закончить фразу я не успел: страшный крик заставил весь дом содрогнуться. Теперь я понял, какие вопли называли «нечеловеческими». Мы с Ягой ещё крепче схватили друг друга за руки и побежали в «комнату с ямой».

Я сразу понял, что стряслась беда. Лёд стоял на коленях у раскладушки и как сумасшедший тряс Эй. Она же как-то странно задеревенела, словно её заколдовали, превратив в статуэтку. Кожа Эй была бледна, а пальцы на руках затейливо скрючились.

– Это же не трупное окоченение? – Я подскочил ко Льду и силой заставил его выпустить тело Эй.

Я видел мертвецов ни один раз, но Эй совершенно отличалась от них. Меня бил нервный озноб, но я постарался взять себя в руки. Хотя весь облик Эй кричал о том, что она мертва, я прикоснулся к её шее, пытаясь прощупать пульс. Яга тоже подошла к нам, она громко всхлипнула, а потом заголосила на всю комнату:

– Горе, какое горе! Горе горюшко!

Лёд подскочил как ошпаренный, схватил меня за шиворот и отбросил в сторону. Он сгрёб негнущуюся Эй и поволок её прочь из дома. За ним кинулась Булочка, странно поскуливая.

– Куда ты? – заорал я, утирая кровь с губ – из-за Льда я влетел в край тумбы.

– Удар тока запустит сердце! – крикнул Лёд, обернувшись, и я увидел, как из его глаз текут слёзы, а губы посинели, словно он и сам вот-вот отойдёт в мир иной.

Я не стал его останавливать, а наоборот, помог, придерживая дверь. По странному виду Эй было понятно, что даже от страшнейшего удара током хуже ей точно не будет. Я не хотел верить в её смерть. Я бежал следом за Льдом и твердил самому себе: «Конечно, он прав. Электричество всё исправит. Ток пройдёт сквозь кровь и сердце. И Эй станет прежней. Я читал, да, определённо читал, что в реанимации людей били током. Да и ещё вода. Я потом побегу за водой, которой меня лечили. Всё обойдётся. Она не умерла». За моей спиной раздавались надрывные крики и истошные вопли, одновременно напоминающие волчий вой и плач младенца. Это Яга спешила за нами, заодно исполняя роль плакалыцицы-банши из ирландских сказок. А чуть поодаль, прижимая к груди мешок, бежал Врач. Заметив его, я порадовался и понадеялся, что он тоже сможет помочь Эй. А если она и правда мертва, то я любыми