Данил задумчиво почесал затылок.

– Да кто… Пожалуй, все, кого сегодня Родионыч поднимал. Если делить по группам, то получается так: мы с Сашкой; Ариец с Бармаглотом и Локатором; братья Тандемы; Дума, Лимонадный Джо и Шалтай; Порох, Дуремар и Сундук. Вот и все. Остальные – либо партизаны, которые, иногда бывает, отходят ненадолго и недалеко, либо – одиночки. Из таких стоит упомянуть Германа и Михалыча. Ну и Ван Ли, китаец наш. Он у нас тоже один ходит.

– Ариец – это сын полковника Родионова, я правильно понимаю?

Данил кивнул.

– А откуда такой интересный позывной? – полюбопытствовал Хасан.

– Да это с детства еще пошло, – Данил усмехнулся. – Илюха всегда гордился, что его отец – полковник спецназа, да еще и глава администрации Убежища. Говорил: «Спецназ – это голубая кровь!» Вот его Арийцем и прозвали…

Хасан покивал.

– Ну, а Герман – это…

– Герман – это Герман Неустроев, дядька моего напарника. Михалыч – Николай Михайлович Глущенко, отец Думы и Лимонадного Джо. Но тут дело в том, что Родионыч кого-то из них обязательно оставит при себе. И скорее всего это будет Герман.

– Михалыч пойдет?

– Насколько я его знаю – да. Он хоть и староват уже, но дома не усидит, – улыбнулся Данил.

– А китаец?

– Тоже пойдет. Но его я хотел бы взять в свою группу. Как и Шрека.

– Кто такой Шрек?

– По жизни его Лёхой зовут. Одна из наших достопримечательностей. Увидишь – сразу поймешь.

– Он… зеленый, что ли? – недоуменно поинтересовался Хасан. – Или – уши в трубочку?

– Да нет, – усмехнулся Данил. – Здоровущий просто, как тролль из скандинавских мифов! И всегда огромный был, а как к тридцати начал подходить – так и вообще заматерел… Сто семьдесят кило чистого мяса.

– Ни хрена себе! – пораженно пробормотал майор Аббас. – Тогда надо было его не Шреком, а Халком назвать!

– А это кто? – полюбопытствовал Данил.

– А это фильм такой есть. У меня дома на базе в коллекции стоит. Здоровенный мужичина. А еще он мне Валуева напоминает – был такой боксер раньше, до Удара.

– Ну, у нас такого фильма не было, – развел руками Данил. – У нас мультики про Шрека. Как с детства погнали – Шрек, Шрек – так им и остался.

– Хорошо. Значит, к себе в группу добавляешь Ли и этого Шрека? Кстати, почему – их?

– Угу, – Данил кивнул. – Ли – снайпер. А из Шрека пулеметчика сделаю. Пускай КПВ таскает.

– А стрелять с чего? С треноги? А утащит?

– С колесного станка!

– КПВ на станке за полтора центнера весит, – помолчав, с сомнением в голосе сказал Хасан.

– Лёхе эти сто пятьдесят кило – как перышко. Давненько хотел их к себе заманить, да Ли – одиночка по натуре, а Шрек вообще только партизанил. Но теперь уже никуда не денутся…

Майор скептически хмыкнул:

– Почему же теперь пойдут?

– Шрек решился-таки воевать идти. Значит – страх преодолел. Теперь уж не откажется. Да и должок за ним – я его когда-то от смерти спас. А Ли в составе спецгруппы будет удобнее, чем среди пехоты, он это и сам понимает.

– Ну – дело твое, мешать не стану, – пожал плечами Хасан, склоняясь над своей тетрадью. – Итак, что мы имеем… Герман остается, Михалыч для диверсанта староват. Поставлю его комодом[57]. Получается – пять групп. Хватает. К каждой добавляется по три-четыре моих молодца – и вот они, диверсионные отряды. А уж применение мы им найдем, не сомневайся!

– Надеюсь…

Хасан захлопнул тетрадь, засунул в карман, поднялся. Протянул руку.

– Тогда – не смею больше отвлекать. День завтра тяжелый, так что желаю хорошенько выспаться. Надеюсь – сработаемся.

Данил проводил ночного гостя до двери. Попрощался – и сразу же к винтовке. Вытащил из сейфа, отвинтил старый ствол, поставил новый, прицепил снизу гранатомет. Полюбовался, держа на вытянутых руках. Винтовка изменилась до неузнаваемости. Вид стал более солидный, какой-то мощный… брутальный, что ли? Да и весом прибавила килограмма четыре как минимум. Руки чесались испытать, но где ж испытаешь-то, ночью? Сталкер еще раз окинул взглядом оружие, вздохнул и поставил назад, в пенал сейфа. Оставалось одно – набраться терпения до завтра.

Тот караван пришел вечером.

Случилось это спустя примерно полтора-два года после самого первого, экстренного выхода на поверхность за деревом для ветряков. Ветряки к тому времени уже стояли и работали вовсю, питая Убежище дармовым электричеством, и на них даже дважды было совершено покушение со стороны местной фауны. В первый раз на шум, издаваемый вращающимися лопастями, заглянули полюбопытствовать псы, которым хватило короткой очереди из «калаша», а во второй раз пришли выродки. Этих так просто отогнать не получилось, и, забравшись на крышу вокзала, они повалили два крайних ветряка. На поверхности тогда стоял караул, состоящий всего из двух человек, и они не решились отбиваться от диковинных существ малым числом, а отошли в подвал и вызвали подмогу. С превеликими предосторожностями ГБР, вооруженная всем, что имелось тогда в Убежище, поднялась на крышу и пристрелила четверых мутантов. Остальные, непривычные еще к грохоту огнестрельного оружия, обратились в бегство. Именно тогда впервые стало понятно, с какими существами придется теперь соперничать людям за место под солнцем, – выродки прыгали прямо с крыши, с порядочной высоты, без какого либо ущерба для себя и, делая фантастические скачки, в мгновение ока скрывались среди окружающих вокзальную площадь развалин. С тех самых пор караул было решено усилить до пяти бойцов и одного из них поставить на башенку с часами на крыше вокзала. Именно его, торчащего на башне на фоне заходящего солнца, и заметила разведка каравана. Телефонной связи с Убежищем тогда еще не было, и дозорный – Мишка Глухарь, – суетливый, безобидный мужичок, завидев приближающуюся с востока колонну машин, прибежал сам. Заорал у внешней гермодвери, застучал по металлу железной арматуриной – Бармаглота, стоявшего в тот день на посту наблюдающего, чуть удар не хватил. Думал – опять какая напасть приключилась. Отвинтил штурвал внешней, давая Мишке внутрь попасть, – и скорее за внутреннюю, чтоб пыль не глотать: тройной тамбур тогда еще не поставили, и впускать людей приспособились именно таким способом.

Пока Глухарь снимал ОЗК, пытаясь не глотнуть лишней дозы, Бармаглот уже и за полковником сбегал. Кто его знает, что уж он там Родионычу наговорил, да только мимо Данила с Сашкой, вышедших под вечер прогуляться по коридорам, эта парочка как вихрь пролетела. Старая армейская мудрость гласит: «в военное время вид бегущего полковника вызывает панику», однако у Данила вид летящего на всех парах Родионыча вызвал лишь дикое любопытство. Решив, что прогулка подождет, ребята побежали за ними.