– Разбираешься?

Данил кивнул.

– Ладно, уговорил – для тебя шестьсот девяносто. Больно уж, паря, глаза у тебя блестят…

Данил вздохнул – чего душу впустую травить. Дорого. Все было слишком дорого.

– Нет у меня столько, – буркнул он. – Знал бы, что появитесь, – собрал бы месяца за три. А так незачем было.

Торговец обезоруживающе улыбнулся.

– Ну и лады. Через полгода опять мимо вас пойдем. Если, будем говорить, дашь задаток патрончиков полста – так я ее заначу. Но тогда уж, извини, под тысячу стоить будет… Инфляция!

«Нашел дурака, – мысленно скривился Данил. – Как маленького разводит…»

А вслух сказал:

– Даже полста нету.

Торговец развел руками:

– Ну, тада извиняй. Ничем не могу… Может, еще чего? Наркота не интересует? У меня даже чистая есть, отборная, с юга вожу, с самих гор. Поставщик у меня – сам выращивает, сам перерабатывает, сам пакует. А если хочешь – могу синтетики подкинуть, она круче забирает. Не желаешь?

Данил скривился и сплюнул в сторону.

– Мне этого дерьма и даром не надо.

– Ну уж не знаю тогда, чем тебя завлечь, – развел руками Барыга. – Вот разве что рабами… Мужики, бабы – не нужны? Баб, правда, нет сейчас, извиняй, но под заказ доставлю.

Данил аж поперхнулся от такого предложения. Оглянулся на Сашку, ища поддержки, но тот уже слинял к разложенным неподалеку броникам и защите. В самый неподходящий момент.

– Рабы? – осторожно переспросил Данил. – Это как понять?

Барыга шумно выдохнул и помотал головой, словно непонятливость покупателя его вконец утомила.

– Чего рот-то раззявил? Вон стоят! – он кивнул на шестерых человек, стоящих у крайнего правого брезента, и Данил только сейчас обратил на них внимание.

Это были те самые носильщики, которые принесли ящики с образцами, но тогда он, не зная еще об их статусе, не обратил на этих людей должного внимания. Зато теперь, когда он глядел на них другими глазами, многое в их облике и поведении стало понятно. Эти шестеро стояли обособленно, опустив головы, ссутулившись и совершенно не обращая внимания на окружающих. Одеты не сказать, что в рванье, но и чистотой их одежда тоже похвастаться не могла – засаленные штаны с отвисшими коленями в пятнах грязи, куртки с дырами на локтях, из-под которых выглядывали заношенные армейские тельники. Лишь один из них был обут в разваливающиеся стоптанные ботинки, а остальные стояли на бетонном полу босиком, и Данил увидел, что кожа на их ногах покрыта красными шелушащимися пятнами и нарывами. И взгляд… такой взгляд невозможно было забыть. Когда один из них, обросший мужичонка лет сорока, с огромным, распухшим и спускающимся на грудь зобом, поднял голову и посмотрел на Данила, в глазах его мелькнула такая покорность судьбе, обреченность и безразличие ко всему происходящему, что тому даже от одного этого взгляда сделалось пусто и тоскливо на душе.

– Эти у меня уже год. Видишь, как обломал? – похвалялся между тем торгаш. – А ведь хорохорились раньше. Особенно вон тот китаёза, Ван Ли, – он указал на стоящего с краю маленького щуплого человечка. – Ты не смотри, что он обычный с виду, – у него с головой что-то не так. Считает – только в путь. Любые суммы перемножает, делит и скорость любого объекта, на любом расстоянии от него находясь, с большой точностью сказать может. Этого я дешевле продаю, всего за сотку – у него хоть и способности, да только строптивый очень. Тебя чуть постарше – а гордый… Два раза убежать пытался, причем последний – вовсе без защиты. Рабы у меня в маленьком автобусе ездят, и их три человека обычно сторожат. Ну и отвлеклись… Да не далеко убежал, поймали.

– Разве можно людьми торговать? – набычился Данил.

Барыга усмехнулся и покачал головой, будто удивляясь такой наивности:

– А что ж… времена нынче такие. Да я в основном только мутантами и торгую… Если, к примеру, будем говорить, у человека способности непонятные или рука-нога лишняя, пальцев семь-восемь или, там, еще чего сверх положенного выросло – мутант, деваться некуда.

– Мутанты, значит, не люди? – потихоньку закипая, спросил Данил.

В Убежище к тому времени мутации уже шли вовсю, но после первой вспышки враждебности, лет десять назад, никому и в голову не приходило относиться к бедолагам с предубеждением. Данил и сам к тому времени уже знал, что организм его не во всем на человеческий похож, – а значит, и он, хоть и частично, мутант. И друзей-сталкеров тоже мог назвать – хотя бы Славку Локатора – у кого способности непонятные наблюдались. А тут перед ним стоит этот… эта тварь, которая утверждает, что мутанты и не люди вовсе! Расист проклятый!

А торговец, не замечая того, что творится с покупателем, продолжал рассуждать:

– Как говорится: не мы такие – жизнь такая. Три года уже по стране ходим, разные поселения попадаются. Бывает, что и за тушенку человечка купим или за патроны. Мутантов в основном продают. В деревнях люди темные, боятся… Они, мутанты эти, у меня работают покеда, а как спрос есть – продаю. Выгодный бизнес.

– И что – покупают?

Барыга хохотнул:

– А то! Как миленьких! Вот только месяц назад с десяток продал! Тут в ваших местах, под Балаково, поселение есть, тоже в бомбаре сидят. У них там реактор ядерный для питания используется, и обслуживать его никому не хочется. После Взрыва с ним случилось что-то – я так думаю, что трещина в защитных экранах, – и излучение стало наружу проникать. Люди из обслуги мрут, как мухи. Так вот, они у меня мутантов для обслуживания и купили – никому ведь не охота от лучевой сдохнуть.

– А тем, кого ты продал, значит, охота? – Данил почувствовал, как скулы его буквально сводит от бешенства.

Торговец философски пожал плечами:

– Никому не охота. Но я-то тут при чем? Мое дело маленькое – продал, и с концами. А для каких работ их использовать будут – это уж не на моей совести. Бывает даже так, что их на запчасти покупают – почки, там, вынимают или печень. Один раз – мы на юге тогда были – ребенка купили, на пересадку сердца. Но такое редко бывает, и только там, где врачи хорошие еще остались и техника операционная. У вас вот, я тут краем уха слыхал, с этим делом в порядке… Так если возьмешь человечка – можешь его на органы пустить. Есть у меня и такие, что с хорошими потрохами, почти без мутаций… – тут он поглядел на Данила и только сейчас заметил, что того буквально колотит от ярости. – Э-э-э… Иди-ка ты, паря, отсюда, – Барыга презрительно сплюнул. – Маленький ты еще, оказывается, и наивный, жизни не знаешь. Ишь, покраснел как, весь пунцовый… Запомни – это жизнь. Каждый выживает, как может, и я – в том числе. Вот стукнет тебе, к примеру, годков тридцать, максимализм юношеский повыветрится – тогда и поймешь. А сейчас бесполезно. Отваливай, короче, работать мешаешь.

Данил, кипя от бешенства, отошел. Хотелось врезать поганцу по его наглой ухмыляющейся роже, и он и ни на миг не сомневался, что сможет его завалить, но останавливала бомба, упомянутая Барыгой. Может, и блеф, а может, и правда – кто скажет наверняка? Рванут – и прощай, Убежище. И все же в голове его с каждой минутой крепло убеждение, что так просто, безнаказанно, оставлять такие мерзости нельзя. А мозг, настроенный Родионычем на тактическое мышление, уже выдал общий план и, обрабатывая его, словно пазл достраивал маленькими кусочками деталей…