Отвлечь товарища от столов с брониками оказалось непросто. Санька, как заправский покупатель, приценивался, ощупывал товар, проверяя его качество, торговался за каждый патрон, будто и в самом деле хотел что-то приобрести. Дернув его пару раз за куртку, но так и не добившись никакой внятной реакции, Данил просто и без затей ухватил товарища в охапку и потащил прочь, чем вызвал приступ негодования у торгашей, совсем уж было решивших, что к ним в лапы наконец-то попал потенциальный покупатель.

– Слышь, ты, шопоголик хренов! – прошипел Данил на ухо напарнику, который так и порывался вернуться назад. – Ты успокоишься?! Потерпи немного, скоро многое из этого твоим будет!

Сашка враз присмирел и, шагая рядом с Данилом безо всяких понуканий, вперился в него удивленным взглядом. Потом на лице его вдруг проступило понимание, и он начал озираться по сторонам.

– Ты чего – грабануть их хочешь? – так же шепотом спросил он.

– Наказать. Они наркотой торгуют, людей в рабство продают.

Да еще и органы у детей вырезают на продажу! Нельзя этого так оставлять.

– Как это – органы?.. – опешил Санька и даже слегка замедлил шаг от растерянности.

– А так! Берут ребенка – и вырезают у него сердце или почку.

И старперу какому-нибудь больному вкрячивают за золото!

Сашка моргнул, соображая, – и протянул:

– Вот су-у-уки…

– Суки, – согласился Данил. – Даже хуже. И после этого он мне еще впаривать будет, что это не он такой – жизнь такая… Ублюдок!

– Как же мы их накажем? У них, вон, оружия полно и патронов горы…

– Есть мысль… Только с полковником переговорим…

Сашка с уважением посмотрел на товарища:

– Ну, ты даешь… Думаешь, одобрит?

Данил пожал плечами:

– Попытка – не пытка.

Родионыч, несмотря на поздний час, не спал – ребята нашли его, сидящего в полном одиночестве, у себя в рабочем отсеке. На столе стояла матово блестящая бандура ПКМа в полном комплекте с заправленной в приемник лентой, и полковник, видимо, предавался воспоминаниям о прежних временах. Во всяком случае, вид у него, когда ребята зашли в отсек, был восторженно-глуповатый. Что поделать, иногда и полковники ностальгируют…

– С чем пожаловали? – Родионыч, поднявшись, согнал с лица блаженную улыбку и сурово глянул на ребят. – Поздновато для гостей…

Данил, зная, что Родионыч любит прямоту, а не рассусоливания и сопли, рубанул с плеча:

– Товарищ полковник, а вы знаете, что караванщики наркотой и работорговлей занимаются? Да еще и людей на органы продают!

Полковник в упор поглядел на своего воспитанника.

– Ну, положим, знаю, Барыга говорил. И даже предлагал наших купить… И что?

Эти слова немного выбили Данила из колеи, но злость, кипящая внутри, не дала умолкнуть и отступиться.

– Караванщиков надо вырезать поголовно, рабов освободить, а наркоту – уничтожить.

– Почему?

– Людьми торговать нельзя!

– Это кто ж так определил? – прищурившись, спросил полковник. – На каком основании ты будешь нападать на караван?

– На том основании, товарищ полковник, что Барыга торгует наркотой и людьми! Мутанты – те же люди! Или вы так не считаете?

– Люди, Данил, конечно люди, – кивнул Родионыч, прищурившись и рассматривая воспитанника так, словно увидел в нем что-то доселе ему неизвестное. – Многие из них человечнее, например, тебя и уж тем более – меня… Но убивать торговцев просто ради того, что их понятия о жизни не согласуются с твоими, – ты считаешь, это нормально? Считаешь – ты имеешь право на применение силы в данном случае?

– Да, имею! – злясь, повысил голос Данил. – Есть вещи, которые допускать нельзя! Я просто знаю это, и все!

– Вот как? Да у тебя принципы завелись, мой дорогой…

Данил, насупясь, промолчал. Пусть принципы, пусть полковник думает и говорит, что хочет, но он знал одно – таких людей, как Барыга, нельзя оставлять жить. Они просто не достойны этого.

– И что же – только из-за своих принципов ты готов подставить под пули своих товарищей и убить пару десятков ни в чем не провинившихся перед тобой человек?

– Эту падаль оставлять в живых нельзя, – упрямо повторил Данил.

И вдруг, наткнувшись на острый, изучающий взгляд наставника, он запнулся и покраснел… Признаваться не хотелось не только проницательному Родионычу, знавшему своего подопечного как облупленного, но даже и себе – где-то в глубине души яростным огнем полыхала мечта о винтовке. И все же он ясно отдавал себе отчет, что не из-за «винтореза» решил заварить всю эту кашу, вернее – не только и не столько из-за него. Винтовка – это так, попутный трофей. А вот глаза того зобатого мужика и плещущаяся в них смертельная тоска даже сейчас стояли перед его внутренним взором…

– И оружие можно добыть… – откуда-то из-за спины послышался робкий Сашкин голос.

– А вот это уже другое дело, – криво усмехнувшись, кивнул Родионыч. – С этим я полностью согласен. Караван набит под завязку, а оружие нам сейчас как никогда необходимо, коль выясняется, что народ выживший все ж есть и по земле ползает. Того и гляди опять набежит кто-нибудь, и уже так мирно не разойдемся… Не будем юлить друг перед другом – не из-за рабов караван брать будем, из-за оружия. «Винторез»-то видал?

Данил молча кивнул.

– Понравился?

– Да.

– Хочется, наверное…

– Хочется, – с вызовом посмотрел на наставника Данил.

Тот развел руками:

– А стыдиться не надо. Каждый выживает, как может, а мы в данный момент, чтоб выжить, должны стволы иметь. Вот и вся мораль.

Данил, хоть и не был согласен тогда с полковником, – не успел он еще в свои почти уже шестнадцать стать циником, – все же облегченно вздохнул: Родионыч согласился. И хотя не понял его, думая, что Данил решил напасть на караван преследуя те же цели, что и он, да только озвучить их стыдится, – пусть его думает, что хочет. Цели у них разные, да хоть средства одни…

– Значит так, – Родионыч поглядел на свои командирские часы. – Два часа ночи. Барыга сказал, что в путь не раньше шести тронутся, так что время есть. Собирайте наших – устрою вам промежуточный экзамен. Тема: захват колонны вероятного противника с уничтожением сопровождения. Да, Германа первым ко мне отошлите, продумаем с ним, что да как. И Глухаря со смены снимите, он мне тоже понадобится. Деда не трогай, – полковник покосился на Данила. – Старый он уже, не выдюжит.

– Обидится ведь, – пробормотал тот.

– Ничего, перетерпит. Останемся без электрика – вот тогда попляшем… Все, чешите.

* * *

Группа вышла в пять. В полном составе, все те, кого так усердно тренировал Родионыч, да плюс Герман. Шли не с парадного входа, где все еще стояли машины каравана с охранением, а через запасной, который не открывался уже хрен знает сколько лет. Выход этот находился неподалеку, в немилосердно фонящем радиацией скверике, растительность которого надежно маскировала выступающий из земли бетонный оголовок с наружной гермодверью.