об этом думал в Москве.

– Правда?!

– Да. – Ларионов сел на край стола. – Что же ты предлагаешь поставить?

– Не знаю, – задумалась Вера. – Надо поговорить с народом. Возможно… Постойте! У нас есть «Сон в летнюю ночь» в библиотеке. Это будет отлично!

– А кто же будет постановщиком? – весело спросил Ларионов.

Вера стала расхаживать по комнате.

– Так, Бердяев – актер – это из третьего барака, он не сможет. Актеры обычно плохие постановщики. Ростова? Нет, эту пьесу должен ставить мужчина, – рассуждала она.

– Почему же? – веселился Ларионов. – А может, поставите «Ревизора»?

– Нет, – уверенно покачала головой Вера. – Прижмут, – сказала она деловито.

Ларионов рассмеялся.

– Не волнуйся об этом, – сказал он.

– Нет, лучше Шекспира, он был англичанин!

– И что же? – заинтересовался Ларионов. – Чемберлен еще не наш союзник, деточка.

Вера замерла. «Как странно он произнес это слово – “деточка”, – подумала она. – Такое нелепое слово, а прозвучало как-то ласково!»

– Ну, – протянула она. – Значит, будет!

Они рассмеялись. Им было хорошо вместе, и оба этого уже не скрывали.

– Тогда Шекспир, – согласился Ларионов, оглядывая ее.

– Что? – спросила Вера, теряясь от этого обволакивающего взгляда, в котором всегда чувствовалось бесстыдство его мужской природы.

Ларионов пожал плечами, стушевавшись.

– Кого же ты предлагаешь? Это должен быть мужчина? Верно?

– Да, мужчины жестче, а режиссер должен быть настойчивым, – объяснила Вера.

– Не думал, что тебе нравится это качество, – заметил с сардонической улыбкой Ларионов.

Вера вздернула голову.

– В режиссерах – да!

– Я это учту… Так что же? – Ларионов смерил ее взглядом.

– Может, Певцов? Но он работал в театре оперетты… Его можно попросить поставить музыкальные номера.

– А что, если Ротенберга из первого барака? – предложил Ларионов. – Мне кажется, он работал в киноиндустрии. Марк Ефимович…

– Точно! – воскликнула Вера. – К тому же он – еврей.

– А это какой имеет смысл? – не выдержал Ларионов.

– Как? – возмутилась Вера его неосведомленности. – Евреи всегда талантливы в искусстве! А у нас тут выбор есть…

– Да уж, – ухмыльнулся Ларионов. – Лагерь напичкан горе-талантами. Итак, решено?

– Как отлично! – обрадовалась Вера.

Она задумалась, стоило ли говорить сейчас с Ларионовым о Грязлове. Им было так хорошо от планов, которые они строили! И Вера решила отложить этот разговор. Тем более она хотела сначала обсудить свои подозрения с Клавкой.

– Что не так? – Ларионов заглянул Вере в лицо.

– Нет, нет, – отмахнулась она. – Пустяки. Так вы отпустите Андрея Мартынова?

Ларионов слез со стола и вздохнул.

– Я же сказал, – ответил он сухо.

– Вы так добры, – тихо сказала Вера.

Ларионов покачал головой.

– Не совсем, – улыбнулся он. – Я бы хотел получить что-то взамен на свою доброту.

– Что вы хотите сказать? – прищурилась Вера.

– Я нахожу сложным тебе в чем-либо отказывать. Но я не столь бескорыстен, как ты думаешь. Предлагаю соглашение.

Вера приоткрыла рот, не в силах поверить, что он снова начинает склонять ее к близости.

– Вы же не хотите…

– Хочу, – прервал ее Ларионов, все так же сардонически улыбаясь. – Встречи трижды в неделю.

– Вы!.. – Вера резко выдохнула и, схватив рисунки, ринулась к выходу.

Ларионов снова ухватил ее за запястье и силой увлек в комнату.

– Да угомонись же ты и выслушай меня! – засмеялся он.

– Прекратите меня тащить, – возмутилась Вера.

– Ну, если тебе нет дела до моего предложения… – Ларионов выпустил ее.

– Нет, есть! – выпалила она и смутилась.

Ларионов оглядывал ее с улыбкой.

– Так что же? – нетерпеливо спросила Вера.

– Я хочу обучить тебя стрельбе, – промолвил он, раскуривая папиросу.

Вера снова приоткрыла рот, смешавшись от неожиданности его предложения.

– А что? Ты ожидала что-то другое? – спросил он вкрадчиво.

– Ну уж, знаете! – не выдержала Вера. – Вы много о себе возомнили.

Она замешкалась от досады, что попала в такую банальную ловушку.

– Вовсе нет, – сказал Ларионов, разглядывая ее сквозь дым. – Я принял твои правила и прошу принять мои. Три раза в неделю мы будем уезжать из зоны, и я обучу тебя стрелять.

– Два раза. А зачем? – торопливо добавила она.

Ларионов засмеялся.

– Откуда в тебе это сутяжничество? Девушка из приличной семьи, а торгуется, как на Привозе.

Вера пожала плечами, усаживаясь на подоконник.

– Откуда мне знать. На зоне я многому научилась. И не без вашей помощи, – язвительно заметила она.

Ларионов быстро опустил глаза. Он подумал, как сильно изменилась Вера за эти месяцы. Она научилась выживать и расцвела…

– Два раза меня устроит, – вдруг сказал он тихо.

– Но зачем вы хотите обучить меня стрелять? – не понимала Вера.

– Пригодится, – сказал быстро Ларионов. – Прошу мне доверять.

– А вы взамен освободите от работ на делянке Мартынова, – настойчиво проговорила Вера.

– Два раза в неделю – наши встречи. И он пополняет ряды бездельников, – отрезал Ларионов.

– Он действительно талантлив… – не унималась Вера.

– Довольно говорить об этом художнике, иначе ему придется расстаться с ухом, – сказал Ларионов, все еще улыбаясь. – Поговорим о тебе.

– Обо мне? – Вера опешила. – И вообще, вы обещали мне что-то интересное…

– Ты хотела посмотреть луга на нашей стороне оврага, – сказал он неуверенно. – Или уже передумала?

Вера наклонила голову.

– Нет, я была бы рада, правда.

Ларионов оживился, но она чувствовала, что он немного стеснен.

– Вот. – Ларионов открыл шкафчик внизу стола и вытащил оттуда какие-то вещи. – В этом будет удобнее кататься.

Вера прикрыла рот рукой и улыбнулась.

– Что это?

– Взгляни сама, – сказал Ларионов.

Вера развернула вещи. Там были брюки-галифе, только маленькие, сшитые для нее, и белая рубашка – длинная, свободная в рукавах, простая, но из хорошей конопли. И сапоги.

– Откуда?..

Ларионов покраснел.

– Наш портной Яша сшил. Я попросил его, и он сшил. Евреи хороши не только в искусстве, как всем известно.

– Я даже не знаю, что сказать. – Вера опустила глаза.

– Ничего не говори, Верочка, – сказал приглушенно Ларионов. – Поедем просто завтра кататься.

– Завтра? – засуетилась Вера, которой очень этого хотелось, но она подспудно почувствовала исходящий от Ларионова напор: он сам не осознавал, что привязывает ее.

– Когда ты только пожелаешь, – сник Ларионов. – Если пожелаешь. Но я бы этого очень хотел, не скрою.

– Я поеду, – спокойно сказала она. – Я тоже этого хочу. Давайте поедем завтра. К чему откладывать? Все равно мы условились встречаться два раза в неделю.

– Ты уверена? – спросил Ларионов с досадой, чувствуя, как Вера немного замешкалась. – Я бы не хотел тяготить тебя.

– Вы меня ничуть не тяготите, – вспыхнула она.

– Я надеюсь. Тогда поедем снова с утра – до жары. У тебя прошли ножки? – улыбнулся он.

– Я вполне готова, прекратите относиться ко мне, как к ребенку! – бросила она небрежно, закатив глаза. – Вам нужны рисунки?

– Я бы оставил их себе, если ты не против. И ты неправа, – добавил он. –