– И то верно. Эмоции – это так неприлично, – съязвил я.

– Сарказм тебе не к лицу, – ответила Шарлотта.

– Ну, так мама одобрила твоего жениха Роберта, правильно я понимаю? – Почему-то самое унизительно было именно то, что обо всем этом знали другие люди.

– Да, хотя для меня это не имеет большого значения.

А что имеет? Что вообще для нее имеет значение? Я смотрел на жену, словно впервые ее увидел. Красивая женщина в возрасте слегка за тридцать, на пике карьеры. О чем она думает? Я знал о ней сейчас не больше, чем в ту нашу первую ночь, когда мы занимались любовью в ее мансарде. Неужели все это с самого начала было игрой? Или только последнюю пару лет?

– Ну что ж, извини, что я ломаю твой тщательно продуманный план, лишенный чрезмерных эмоций, но я не позволю тебе забрать девочек!

– Не думаю, что у тебя есть выбор, – сказала Шарлотта. – Как ты собираешься растить их в одиночку?

– Я найду работу!

– И няню. Потому что тебе придется пахать с утра до ночи, чтобы покрыть расходы на ипотеку за дом. И то если тебя вообще кто-то возьмет на работу. С твоим-то послужным списком!

– Мы переедем в дом поменьше.

– Не знаю, заметил ты или нет, но цены растут.

– Значит, мы переедем в пригород. Там тоже живут люди, представь себе!

Слыша себя со стороны, я понимал, что все, абсолютно все сказанное мной – неубедительная чушь.

– Может, ты и готов снизить планку в этих обстоятельствах и считаешь, что для девочек это пройдет даром. Так вот. Я не готова ни к тому, ни к другому. И я – их мать. Как думаешь, на чьей стороне будет суд?

– Ты готова подвергнуть их разбирательствам в суде? – в отчаянии спросил я.

– Нет, если ты решишь тягаться со мной в суде, то именно ты будешь в этом виноват.

Да, она могла бы стать юристом. У нее был холодный и расчетливый ум. А потом я понял, что она уже успела поговорить с адвокатом. Наверняка у Роберта была их целая команда. Шарлотта заранее продумала все аргументы, и я был в проигрышной позиции. Может быть, мне нужно запросить перерыв и подготовить свою линию защиты? Я позвоню Маркусу. Теперь в нашем негласном соревновании я стану первым, кому наставили рога, первым, кто развелся, и первым, кто будет добиваться права опеки над своими детьми в суде.

– Будь у нас нормальная семья, ты бы не проводил с ними столько времени в будни, согласись? – сказала Шарлотта, смягчив тон.

Нормальная семья. Я же всегда именно этого и хотел. Я что, опять всех подвел?

– Куда точно в Швейцарии? – спросил я.

– В Женеву, – ответила она. – У Роберта там дом с видом на озеро.

Полгода назад у нее была конференция в Женеве, вспомнил я. А была ли вообще конференция? Было это удачным стечением обстоятельств или очередной ложью?

– Ты уже нашла там себе работу?

– У меня есть несколько предложений. Но я пока не тороплюсь. Интересы детей для меня сейчас важнее.

– Ну, для разнообразия неплохо, – не удержался я.

– А что, у меня раньше был выбор? – огрызнулась она.

– Не вижу, каким образом переезд положительно скажется на девочках, – заметил я, понимая, что моим единственным аргументом может быть их будущее.

– Всего в квартале от дома есть школа международного уровня. Белла и не заметит разницы, а Флора быстро адаптируется, ты знаешь.

Я понял это как очередной упрек в том, что Флора учится в государственной школе, а не в частной, как хотела бы Шарлотта, если бы нам это было по карману.

– Сейчас у них самый подходящий возраст для переезда, – добавила она.

Тут спорить было бесполезно. Сейчас они еще маленькие, переезжать в таком возрасте легче, еще нет любимых друзей и учителей.

– Женева – потрясающий город. Они будут говорить сразу на нескольких языках, познакомятся с интересными людьми. Роберт, кстати, имеет графский титул, хотя им и не пользуется.

– Разве Швейцария – не демократическая республика?

Шарлотта напряглась.

– И еще у него есть шале в Австрии, – сказала она.

– Неужели ты собираешься поставить их на лыжи?

– Ты не можешь помешать им жить полной жизнью из-за того, что тебя мучает чувство вины, – упрекнула меня Шарлотта. По ее лицу пробежала тень улыбки, словно она почуяла победу.

– При чем тут вина! Это здравый смысл. Горные лыжи – опасный вид спорта!

Перед глазами снова возник брат, удалявшийся в белую пургу, который оглядывался, проверяя, еду ли я за ним.

Да, дело было не только в страхе. Вина, да, я чувствовал себя виноватым. И мы оба это знали. Неужели Шарлотта, как и моя мать, считала, что именно я виноват в смерти Росса? И все эти годы она держала нож за спиной, ожидая подходящего случая, чтобы ударить в больное место?

Ну что, Росс, это твоя месть, да?

И как я мог подумать, что мне сойдет это с рук: я же украл его девушку. Как я мог даже подумать, что достоин своих красивых детей?

– Никто не обязан кататься на лыжах, – тупо сказал я.

И вдруг я разревелся. Я не плакал с тринадцати лет. В свой первый семестр в частной школе я научился сдерживать слезы, потому что ревут только слабаки. Но теперь я ревел так, что не мог дышать, словно все накопившиеся во мне за эти годы эмоции вырвались наружу и излились потоком слез.

В какой-то момент я почувствовал ее руку на своей спине и крикнул «Отвали!» так злобно, что Шарлотта отдернула руку, как от раскаленной плиты.

Она дождалась, пока мои плечи перестанут дергаться, и протянула мне салфетку.

– Ты будешь с ними видеться, – мягко сказала она, приняв мой срыв за верный знак поражения. – Женева всего в полутора часах лета от Лондона. Все будет по-старому, просто теперь ты с ними будешь проводить выходные…

– Что ты несешь! – воскликнул я, успокоившись и вернув себе холодный рассудок. – Они слишком маленькие, чтобы летать в Лондон каждые выходные.

– Ну хорошо, тогда раз в месяц, – проговорила она.

Да, условия уже были не в мою пользу.

– А ты не хочешь спросить у девочек, что они сами думают по этому поводу? – вдруг спросил я.

Шарлотта явно растерялась, не успела сгруппироваться, чтобы отбить удар. Я видел, что этого она не продумала, так напряженно она прокручивала в голове варианты, понимая, что нельзя лишить детей права голоса в таком вопросе.

– Давай поговорим с ними утром, – настаивал я. – У них будут целые выходные, чтобы задать нам все вопросы.

– Хорошо, – согласилась Шарлотта. – Но мы спросим их вместе и все время будем рядом, – она торопилась обозначить границы и правила игры. – И не станем на них давить, все объясним простыми словами… скажем, мама и папа друг друга больше не любят, но…