Это поражение имело далеко идущие стратегические последствия. 12-я армия была вынуждена отказаться от плодов своих побед и отойти с Терека по направлению к Астрахани, потому что ей угрожала опасность оказаться отрезанной от источников снабжения. Наконец, Добровольческая армия достигла своей цели и получила безопасный тыл. Крах большевистского Северо-Кавказского фронта позволил белым двинуться на север. Из локальной военной силы Добровольческая армия быстро превращалась в самую опасную угрозу для правления большевиков в ходе Гражданской войны.

Для донских казаков победа Деникина была очень своевременной; в конце января их фронт был на грани краха, и они отчаянно нуждались в помощи. Ведь хотя летом и осенью 1918 года казаки атамана Краснова хорошо сражались и им удалось освободить Донское войско, к концу года ситуация резко изменилась. Донские войска потеряли свою социальную однородность, когда Краснов начал призывать иногородних, которые неохотно шли в бой. Даже казаки начали уставать от войны; у них не было желания выходить за пределы своей родной территории. Когда войска Германии покинули территорию Украины, они оголили левый фланг Донского фронта, и Краснову пришлось расположить свои части очень разрозненно. И в то время как казаки страдали от упадка боевого духа, число красных солдат увеличивалось, а их боеспособность возрастала. Реорганизация Троцкого медленно начала давать эффект на Южном фронте. Верховное командование большевиков придавало огромное значение поражению Краснова и отправило подкрепление с других фронтов, особенно из Сибири.

Решающие бои проходили в январе 1919 года. В это время пятидесятитысячная армия казаков держала длинный фронт от Донецкого бассейна до Царицына. Краснов сконцентрировал свою силу на двух точках, двинувшись на Воронеж на севере и сражаясь за Царицын на востоке. Силы большевиков состояли из группы Кожевникова, будущей 13-й армии, в которой было двадцать тысяч человек и которая сражалась в Донецком бассейне; основные силы, 8-я и 9-я армии, имели пятьдесят тысяч пехоты и 5500 кавалерии и держали фронт от Балашова до Воронежа; а 10-я армия из тридцати тысяч пехоты и восьми тысяч кавалерии защищала Царицын. Таким образом, у красных было более чем двукратное преимущество. Генерал Славен, командующий фронтом, который занял место Сытина, разработал свою стратегию в январе. Он приказал Кожевникову выдвинуться на юго-восток и окружить основные силы казаков, которые сражались на севере. Славен планировал разбить белых в Царицыне только после того, как будет завершена операция на севере. Он предполагал, что Добровольческая армия по-прежнему останется связанной на Северном Кавказе 11-й армией.

В следующие недели красные достигли больших успехов, занимая крупные территории и сокращая размер армии врага, однако они не могли в полной мере реализовать свой стратегический план.

Красной армии сильно помогала серия восстаний против белых, которые произошли в северных районах войска, в области самых тяжелых боев. В этой беднейшей части Дона большевики осуществляли интенсивную пропаганду. Они убеждали бедных казаков, что правление большевиков направлено только против богатых, капиталистов и офицеров и что простым казакам нечего бояться. Еще одной основной темой красной пропаганды было то, что союзники не собираются оказывать существенную помощь. Недовольство поразило и армию. 31 января, например, пять полков 15-й дивизии в станице Алексеевской решили перейти на сторону противника. В этих условиях большевики могли успешно продвинуть фронт на юг.

Несмотря на поражения в районе Воронежа, успехи белых на восточном и западном флангах фронта предотвратили катастрофу. На Донце генерал Май-Маевский бился со значительно превосходящими силами Кожевникова, предотвращая запланированное окружение половины армии Краснова. Во-вторых, казаки в Царицыне хорошо сражались и в середине января еще раз окружили город. Генерал Гиттис, новый командующий Южным фронтом красных, третий за пять месяцев, был вынужден отвести войска с севера, чтобы усилить 10-ю армию. Однако к началу февраля положение казаков было критическим. Ни на Донце, ни в Царицыне белые не могли долго продержаться против значительно более сильного врага. В результате тяжелых потерь и дезертирства размер Донской армии значительно сократился. Когда-то могущественная армия насчитывала только пятнадцать тысяч человек.

В начале февраля, в то время когда атаман Краснов покинул свой пост, Деникин был готов прийти на помощь донским казакам. Сначала он должен был принять стратегическое решение: послать свои сильнейшие силы на правый фланг Донского фронта в надежде захватить Царицын и позднее установить контакт с сибирскими силами белых под командованием адмирала Колчака или усилить левый фланг и таким образом защитить Донецкий бассейн, стратегически и экономически важный регион?

Первым намерением Деникина было двинуться на Царицын. Он планировал атаку на Астрахань, которая отрезала бы красных от Каспийского моря, перед тем как взять Царицын. Его штаб уже разработал оперативные планы, когда Деникин изменил решение. Продвижение врага на запад напугало его. Казалось, что без значительного подкрепления Май-Маевский не сможет сдержать большевиков, которые тогда угрожали бы Ростову и могли занять весь район Дона. Деникин, как всегда, был намерен защищать территорию казаков. В середине февраля лучшие части Добровольческой армии, включая войска Шкуро и Покровского, были отправлены на помощь Май-Маевскому, которого сильно теснили.

Генерал Врангель подвергал жесткой критике решение Деникина. Он был готов принять не только потерю Донецкого бассейна, но и всего Войска Донского, потому что твердо верил, что ни одна цель не может быть более важной, чем встреча с передовыми частями Колчака где-то на реке Волге. Врангель весьма несправедливо даже обвинял Деникина в нежелании объединиться с Колчаком из-за стремления первым оказаться в Москве.

Несогласие в вопросах стратегии между Врангелем и Деникиным было вызвано их различными оценками двух факторов, важности объединения с Колчаком и важности сохранения районов казаков как основной базы Добровольческой армии. Одной из слабых сторон антибольшевистского движения было то, что оно росло на периферии страны, а его различные части так и не были должным образом объединены. Контакты между Югом и Сибирью были непрочными, а доставка сообщений до места назначения занимала так много времени, что было бессмысленно отправлять стратегическую информацию. Бо́льшая часть контактов между двумя лидерами белых осуществлялась в Париже, где у обоих были представители.

Деникин как человек, которому было свойственно традиционное военное мышление, хорошо понимал важность соединения сил с Колчаком. Однако он не хотел игнорировать остальные соображения. Во временно́й перспективе ясно, что он был прав. Установление физического контакта не означало успешной координации. Как Деникин, так и Колчак с трудом удерживали свои силы вместе и принуждали подчиненных исполнять приказы, и не было причины верить, что физическое соединение войск на Волге изменило бы ход Гражданской войны. У контрреволюции Сибири была своя собственная динамика; Колчак не мог отложить свою наступательную операцию до осени, а Деникин с малочисленной армией еще не был готов приступить к реализации решающей кампании. Интересно, что стратегов большевиков, совсем как Врангель, заворожила возможность соединения их двух врагов. Они были полны решимости предотвратить это и отправили свои лучшие войска на восток. Это решение позволило Деникину занять весь Донецкий бассейн и причинить огромный ущерб Советской республике.