можно встретить в очень старых магических текстах немецких хасидов как тайное имя хашмал в видении Иез. 1:4[553]. То же имя также появляется в магическом отрывке гаонского периода, „Молитва Раб Хамнуна Старшего»[554]. В книге Ийюн эти имена толкуются в духе неоплатонической концепции Бога: они указывают на его статическое, а также динамическое единство, которое поддерживает его идентичность во всех противоположностях. Тогда как одно из этих имён таким образом иллюстрирует путь от магии к неоплатоническому мистицизму, другие отмечают путь от теории языка грамматиков к магии имён, то есть в противоположном направлении. Оба потока впечатляющим образом сталкиваются в книге Ийюн и связанных с ней сочинениях.

Продолжение больше не упоминает изначальную тьму. Сначала излагается «порядок хозяина мира», затем «порядок Метатрона», и вторая часть, очевидно, задумывалась как своего рода объяснение Шиур Кома. Эти две части, по-своему и постоянно смешивая гнозис Меркабы с неоплатоническими образами, описывают силы, посредством которых Бог действует во время Творения, а также высшие иерархии сущностей, исходящих из него, каввайот. Изложение цитирует другие, возможно, тоже выдуманные сочинения[555]. В конце текста внезапно оказывается, будто р. Ишмаэль читал всё вышеизложенное Нехунии бен Хаккана, как если бы всё это было взято из вышеупомянутой книги о Хехалот. Структура старой литературы Меркабы, очевидно, служит здесь вместилищем для содержаний, которые ей чужды, если есть какая-то связь между этими идеями (в которых учение о сефирот упоминается лишь случайно) и миром книги Бахир.

Тринадцать сил, проявленных из высшего мастерства, сетер эльон ха-не элам (без сомнения, вышеупомянутая изначальная тьма), перечисляются по имени. Это: 1. изначальная хокма; 2. чудесный или скрытый свет, ор муфла; 3. хашмал; 4. облако, арафелъ; 5. престол славы; 6. офан величия; 7. херувим; 8. колёса Меркабы; 9. окружающий эфир; 10. завеса; И. Престол Славы; 12. место душ, также называемое «чертогами величия»[556];13. внешний Святой Храм.

Таким образом, мы встречаем мешанину из названий сефирот, нового светового мистицизма, идей Меркабы и космологических сил. Моше из Бургоса владел поздней редакцией этого списка со значительными разночтениями, которые, очевидно, пытались отождествить первые десять сил с десятью сефирот традиции, которая, тем временем, стала каноничной [557]. В этих силах непознаваемый Бог приобретает видимость тела, и его кабход, как в старой Шиур Кома, это «тело Шехины». Сам Бог — это, согласно неоплатоническому образу (который тоже мог прийти из стихотворения ибн Габироля «Царская корона»), «душа душ». Ниже кабход простираются в форме изначального человека четыре «лагеря Шехины», которые также являются четырьмя изначальными элементами и четырьмя областями архангелов. Здесь «тело Шехины» необъяснимо отделяется от изначального человека. Столь же необъяснимым образом элементы сопоставляются с четырьмя из тринадцати вышеупомянутых сил, которые, очевидно, также соответствуют четырём основным сефирот. Это хашмал (соответствует хесед), облако (соответствует Строгому Суду), Престол Великолепия (соответствует тиферет), а также офан величия (соответствует малкут). Это не утверждается напрямую, но становится понятно косвенно. В этой связи цитируются строки из мистических стихов, которые говорят теми же выражениями[558]. Одна такая цитата содержит от имени Хай Гаона псевдоэпиграфическое утверждение о творении hyle, из которой после эманации «скрытых степеней», сефирот, изошли все творения. Высказывание оставляет неясным, было ли это «творение изначальной материи», возникшее в мысли Бога, подлинно новым актом творения, или же это было продолжение эманации сефирот в низшей сфере. С другой стороны, мне кажется ясным, что эта схема, согласно которой hyle и мир четырёх элементов размещаются прямо под божественными силами кабход или ниже сефирот, почти точно соответствует порядку бытия у Скота Эриугены: hyle и четыре элемента появляются не в их телесности, в бестелесных elementa universalia и как прямые следствия causae primordiales. Это также объясняет странное отклонение каббалистической схемы от классической плотиновской иерархии бытия; похоже, что иерархия Тимея как-то дошла до автора, будучи мистически преображена, примерно, как в книге Эриугены. Однако, самый большой сюрприз в этом отношении — это краткое замечание, следующее из цитаты Псевдо-Хай и выглядящее как пересказ названия и метафизического содержания работы Эриугены: «И вот что написали великие мудрецы природы [отсылка к De divisione naturae?], философы, сведущие в метафизике [хохлат ха-мекар], [на тему hyle]». Только установив эту иерархию высших существ книга Ийюн в своей последней части рассматривает Метатрона, который, однако, описывается в духе учения Шиур Кома как проявление «тела Шехины» и в терминах Песни Песней 5:11 и далее. Изложение глубоко пронизано числовым и языковым мистицизмом. Ангелы, по мнению автора, это космические силы, созданные в первый день.

Наряду с этой странной выдумкой также появляется множество более мелких сочинений и фрагментов, некоторые псевдоэпиграфические, другие анонимные, безошибочно свидетельствующие о схожей духовной тенденции и говорящие в тех же выражениях. Они часто используют идентичные или похожие символы, однако, упорядочивая и объясняя их совершенно иначе. Очевидно, что авторы пока не различали ясно между Меркабой и сефирот; таким образом, в этом важном пункте наблюдается преемственность с книгой Бахир. Они повсеместно путаются, и существа Меркабы, такие как Престол, офан, колесо, хаилмал, завеса, паргод[559] и даже херувим и серафим считаются относящимися к мистическому миру сил, будучи проявлениями Бога, совсем как сефирот. Как уже отмечалось, они частью считаются тождественными с этими последними и частью накладываются друг на друга безо всякого важного различия. Очевидно, запустился решительный процесс платонизации, преобразующий этот слой старого мира Меркабы. В этом перетолковании мир Меркабы состоит из интеллигибельных сил, которые частью ещё носят старые имена, хотя они им больше не подходят. Наряду с этими именами появляются новые идеи самого разного происхождения.

Перечисления этих сил представляют странную и запутанную картину, что говорит о влияниях из различных источников: Саадия, первая глава Мшине Тора Маймонида, косвенно, возможно, метафизика воли ибн Габироля и различные неустановленные неоплатоники. Божественная воля, не игравшая никакой роли для Исаака Слепого, теперь появляется наряду и превыше «чистой мысли» Бога. Тексты создают впечатление первых неуверенных шагов к спекулятивному мистицизму. Их язык усеян странными сочетаниями слов и образов, которые лишь изредка имеют эквиваленты в старом пересказе Саадии. Молитвы, составленные в этом кругу, а также многие описания интеллигибельных светов наводят на мысль о самых абстрактных концепциях в торжественном стиле, напоминающем христианские мистические сочинения Псевдо-Ареопагита. Восторженный стиль и приукрашенный язык связывают эту неоплатоническую псевдоэпиграфию с гимнами и молитвами старых мистиков Меркабы, которые в остальном дышат совершенно иным духом. Авторы заменили оригинальный мир Меркабы, который, очевидно, был уже мёртв