удовольствий низшего мира, становятся избыточными»[532]. В этом отрывке аскетический момент связан с экстатическим, так как цитата появляется в объяснении о старейшинах Израиля, которые ели и пили перед Богом (Исх. 24:11); Мидраш говорит о них: «их глаза питались великолепием Шехины». Это питание было духовным событием высшего порядка, в котором они действительно вынуждены были отвергнуть все телесные вещи.

Ранг, достигаемый человеком в его приверженности божественным миддот в течение телесного существования, также определяет его ранг в эсхатологической иерархии после воскресения, телесный характер которого также утверждает Исаак. Его племянник объясняет от имени Исаака выражение «пучок жизни», в который связываются праведные, похожим образом. «Те, кто вели свои жизнь так, чтобы соблюдать заповеди и ходить путями Израиля» называются племенем Израиля (см. Ис. 45:25),

...даже если они при жизни не достигли достаточного совершенства для восхождения в этот высокий ранг. Ибо никто не может достигнуть этого ранга, не став достойным всех семи миддот, называемых «пучком жизни». И это возможно, только если он обрёл мидда, к которой прилеплялся и в полноте которой стоял [другая версия: чтобы прилепиться к ней и творить волю Творца (подражая ей)], и здесь душа его связывается с ней, когда оставляет тело, пока освобождение не придёт, и она не вернётся к своей причине. ... И даже тот, кто претерпел очищение всех семи миддот, будь то некоторые или все из них, если он не выдержал проверку всех или почти всех из них, он обращает их мидда [?][533] Об нём сказано (Притч. 24:16) «семь раз упадет праведник, и встанет»[534], и если Бог позволит ему подняться, он пройдёт их путями до конца. Затем он поднимается в этот ранг [пучка жизни] от степени к степени, вплоть до Бесконечного.

После воскресения праведные и обычные осознают новый прогресс в своём духовном и моральном совершенстве, выводящий их за пределы всего достигнутого при жизни. Благодаря этой приверженности семи божественным миддот, все будут вечно обладать даром пророчества. Из краткого упоминания ибн Сахулы (f. 34а) мы можем заключить, что в некоторых случаях Исаак выражал свои взгляды на эсхатологические вопросы, в контексте которых он мог также обсуждать подготовку к избавлению посредством очищения душ во время их переселений. Однако, в сохранившихся текстах нет ясного утверждения на эту тему, хотя в одном случае Исаак цитирует соответствующий отрывок из Бахир, раздел 105. Исаак из Акры[535]утверждает, что в своём комментарии к Йецира Исаак Слепой сделал скрытое указание на различие между переселением душ (гилгул) и зачатием душ (иббур), но я не смог найти это указание.

По изложенному выше должно быть ясно, что Исаак Слепой уже имел в своём распоряжении целостную систему каббалистического символизма, частью унаследованную из традиции, а частью выработанную им самим, которую он применял к самым разным библейским и раввиническим темам[536]. Его сохранившееся послание в Жерону предлагает краткое объяснение последнего псалма, очевидно, в ответ на вопрос. Десятикратное приглашение псалмопевца славить Бога толкуется как аллюзия на десять сефирот, хотя первая сефира передаётся в молчании, и Исаак считает вниз, начиная с хокма. Его мистические аллюзии в этом послании[537] едва ли отличаются от его наставлений по мистическим кавванот в молитве; здесь тоже он кратко описывает процесс, посредством которого мистик сначала пересекает мир сефирот снизу вверх во время исповедания божественного единства, Шма Исраэль, а затем в медитации на слово эхад, «един!» завершает и заканчивает круг каввана сверху вниз[538]. В этом послании Исаак уже использует выражение «повредить (или срезать) растения», которое Талмуд применяет к ереси Элиша бен Абуя, в каббалистическом смысле нарушения единства десяти сефирот в Боге, что подрывает чистую веру. Это использование впоследствии переходит в наследие всех каббалистов. Кроме того, другие элементы каббалистической технической терминологии, прежде всего в сочинениях школы Жероны, вполне могут восходить к нему, хотя этого нельзя доказать. Для нашего анализа достаточно продемонстрировать, что во фрагментах Исаака можно локализовать и определить, как специфически прованскую особую и совершенно независимую форму Каббалы, сильно отличающуюся от мира Бахир, каким мы его знаем. Семя Бахир, попав в Прованс, проросло поразительным образом.

8. Сочинения круга Ийюн

Мы не знаем, в чьи руки в различных прованских группах впервые попала книга Бахир. И мы не знаем точно, где она претерпела финальную редактуру. Столь же трудно для нас установить точно, где впервые восточные традиции об архонтах и эонах небесного мира попали в руки в этих областях и где были переработаны далее в сочетании с новым учением о сефирот. Такие общины, как нарбоннская и марсельская, имели прямые контакты с Левантом, и мы уже видели, что учёные Арле тоже хвастали такими связями. Учения, которые могли попасть сюда таким путём, возможно, в XII столетии, сильно отдалены от особой духовной вселенной Бахир, и очевидные ревизии таких материалов в источниках Исаака Коэна также не позволяют ничего понять о духе, двигавшем Исааком Слепым. Склонность этих сочинений перечислять небесные существа и их имена иногда напоминает о списках, встречающихся в Пистис София и других гностических (мандейских) текстах позднего периода. Исаак Коэн, сохранивший для нас много таких списков и перечислений, приписывал их особой группе каббалистов, которые не шли, как остальные, «царской дорогой». Источником этих списков (отличающийся от ранее рассмотренных демонологических спекуляций) он называет Книгу раб Хаммаи, которую он якобы нашёл в Провансе в трёх копиях: одну в Нарбонне, во владении вышеупомянутого анонимного Хасида, и две в Арле[539].

Мы оказываемся в весьма любопытной ситуации. Книга Хаммаи утрачена; Моше из Бургоса, последователь Исаака, ещё продолжал цитировать списки архонтов гностического характера;[540] название появляется в нескольких других сочинениях, вероятнее всего, появившихся в Провансе. Но исторический персонаж с таким именем неизвестен. Уже нельзя установить, то ли Амора Хамма бен Ханина превратился в этого псевдоэпиграфического автора, то ли имя Рахма, “1ПйК’, известное нам по Бахир, превратилось в Раб Хаммаи, 1' ПИХ’, то ли мы имеем дело с новым вымыслом[541]. В самых важных сохранившихся текстах Хаммаи появляется как спекулятивный автор XI или XII столетия, который уже опирался на псевдоэпиграфические каббалистические сочинения, распространяемые от имени Хай Гаона (ум. 1040 г.)[542]Вдобавок к «Книге Единства», Сефер ха-Йихуд, от которой остались только некоторые