Сыщик поднял руку вверх, задержал на мгновение и резко опустил вниз, указывая на Ольгу Михайловну. По всей комнате дунул холодный, непривычный ветер. Люди выдохнули небольшие облачка воздуха и удивленно уставились перед собой, не совсем понимая, откуда взялся такой мороз. Все, кроме кузины госпожи Ветровой. Она шагнула вперед, ударила носком офицера под колено, развернулась и выхватила саблю из его ножен.

Размашистый жест и лезвие сабли одним ударом снесло голову солдату. Дамы закричали, мужчины поспешили отойти в сторону, а отец Никодим завизжал, меняясь в голосе:

— Да, это она, она! Боже спаси наши грешные души!

— Интересная теория, господин сыщик. Жаль, вам некому будет ее рассказать, — Ольга Михайловна переменилась в лице, шагая навстречу Григорию. — Как поняли?

— Не было никакого ожерелья. Но вы подумали, что что-то упустили. Потеряли контроль на мгновение и выдали себя. Все, ради наследства, не так ли? Вы пришли сюда первой, подождали, пока тетушка развернется спиной и нанесли первый удар. Его не все заметили, он аккурат в бок попал, под корсет и скрылся за пышными юбками. Госпожа Ветрова тут же упала на колени, тут вы и довершили дело: шея, ключица, плечо. Три удара, чтобы отвести подозрение неизвестно куда. А может, вы действительно ненавидели тетю? Хотя она к вам относилась приятно и даже снисходительно. Иначе никогда бы не развернулась спиной и не подставилась бы под такое предательство. Позже вы скинули нож в камин, туда же отправилось и запачканное кровью платье. Отец Никодим застал вас случайно, когда вы переодевались. Из-за чего на вас костюм не по размеру. В принципе, это единственное, что заставило меня сомневаться в вашей причастности. Но плох тот игрок, кто раскрывает свои карты с самого начала. Не так ли?

— Вы самый настоящий пакостный мерзавец, сыщик. С другой стороны, тут нет смельчаков, способных меня остановить. Кроме вас. Вы и совершите тут безумное убийство. А я — единственная выжившая, стану героем. Да еще и наследницей целого состояния. Вот это мне повезло, не так ли?

— Сомневаюсь. Стоило ломать комедию и дальше. Но вы разбудили человека, который так запросто не простит вам содеянное.

— Да? И кого же?

Удар Алексия снес улыбающуюся Ольгу Михайловну в сторону. Не слишком умелый, зато яростный и четкий. Дворецкий врезал девушке прямо в висок, сшибая с ног и опрокидывая на пол. Она успела лишь пискнуть и замолкнуть, ударившись головой об край стола. Тонкая бордовая ниточка потянулась изо рта златокудрой злодейки, а сыщик громко рассмеялся, не веря своим глазам.

— Получается, и в этой истории в конечном итоге убийца — дворецкий!

*Задание выполнено. Убийца определен верно!*

* * *

Мы подождали, пока Гриша выйдет из дверей, встали ему навстречу и низко поклонились.

— Поздравляем с прекрасно завершенным делом, маэстро Холмс. Ваша дедукции в очередной раз оказалась непревзойденной. Впрочем, каждый из нас знал сразу, что убийца — дворецкий! — отрапортовал Мел и мы взорвались приступом хохота.

— Придурки, — поздравил нас Гриша. — Форменные причем. Вы бы лучше следующую комнату выбирали, а не паясничали. Мне выполнять нельзя ее, а с вашими умственными способностями вы даже такое элементарное дело не раскрыли бы.

— Да уж куда нам, — улыбнулся Мел, направляясь к следующей двери. — Гляди, как я справлюсь всего за пару минут.

И он, не позволяя никому из нас вмешаться, активировал дверь с пиктограммами Короны и Кружка. Он что, сознательно выбрал ловушку?

Глава 23. Последствия

В общем, зря мы о нем волновались. Приключение Мела оказалось весьма прозаичным, в сравнении с детективным расследованием Гриши. Вандал попал в старинный особняк, где проходил загадочный аукцион: принимавшие участие гости скрывали свои личности за масками, а представителем лотов был призрачный дух, выносивший предметы искусства из мастерской, спрятанной за фальш-дверью.

Наш Мел оказался внутри мастерской и великодушно прочитал нам свое задание: необходимо было создать своими руками предмет искусства, который потенциальные покупатели оценят хотя бы одной платиновой монетой.

Сразу стало ясно, зачем вызвался наш Художник. Он без труда отыскал холст, краски и принялся за работу. Если внутри и было какое-то ограничение времени, то работало оно весьма загадочным образом. Своим наметанным взглядом я отметил, что Мел не двигается с особо быстрой скоростью, часто останавливается и вдумчиво подходит к рисунку, но, тем не менее, завершить свою комплексную картину он смог за пару минут, как если бы просто лупил кисточкой по матовой поверхности.

— Вы это тоже заметили? — поинтересовался Маг, наклоняясь ближе к висящему в воздухе сфере-экрану. — Время внутри будто течет своим чередом. Когда я «работал над делом», то постоянно сверялся с часами. Какие-то незначительные диалоги двигали стрелку вперед с завидной скоростью, а во время других часы замедляли свой бег до состояния улитки.

— Он двигался очень медленно, а нарисовал такую картину всего за пару минут, — кивнул Федор. — Использовал навыки ускорения?

— Они не так работают, — я покачала головой. — Все его тело и происходящее вокруг него изменилось бы. Но этого не происходит, он не выбивается из общей картины происходящего, не исчезает и не становится размытым шлейфом из красок. Либо вселенная данжа ускоряется вместе с ним, чтобы сохранять одинаковую скорость, но в этом я, если честно, сомневаюсь.

— Значит, Гришина теория о необычном времени? — подытожил мои размышления Федор.

— Ага. Либо Мел нам расскажет, когда завершит испытание.

— Это же она, да? — спросил у меня Гриша, указывая на картину. — Капитан.

— Она, — я не стал обманывать друга.

Экран любезно предоставил нам шанс насладиться произведением перед тем, как призрак заберет картину на торги.

Перед моим взглядом завис портрет самой опасной женщины в столице. Холодные глаза, лишенные возможности улыбаться — она смотрела на мир с грустью, которая давным-давно иссохла и уступила место сначала ярости, а после безразличию. Черный зрачок глаз разрастался по голубой радужке глубокими щербинками сейсмических разломов, в результате сам взгляд вселял в тебя недоброе предчувствие грядущих разрушений. Слишком скромная улыбка чувственных розовых губ — чуть вздернутые вверх, приоткрытые на мгновение, в котором она успела забыться и уронить свой мстительный фасад. И вновь стала мечтательной, веселой женщиной, привыкшей жить в радости и счастье. Не волосы, а настоящая львиная грива цвета летнего рассвета. Горячий желтый с вкраплениями почти оранжевых осторожных штрихов. Простой человек не