— Я его посмотрю, — пообещал сын.

— И последнее, — отец остановился, снял шляпу, досталплаток, вытер лоб и вдруг тихо попросил:

— Будь осторожнее. Ты ввязался в такую игру, где нет никакихправил. А бой без правил — это всегда очень неприятное зрелище.

Надеюсь, что ты об этом помнишь.

— Завтра объявят итоги фестиваля, — задумчиво произнесДронго, — а послезавтра будет официальное закрытие и награждение победителей.

— Значит, осталось два главных дня, — кивнул отец, надеваяшляпу, — а почему закрытие будет только послезавтра?

— Не знаю. Так написано в программе фестиваля. Он закончитсявечером восемнадцатого мая показом фильма Клинта Иствуда «Абсолютная власть».

— Интересное название. Этот Иствуд, наверное, уже старик. Яего помню по ковбойским вестернам.

— Да, ему лет семьдесят.

— Интересно будет посмотреть этот фильм, — сказал отец. —Вообще этот кинофестиваль довольно яркий триумф тщеславных устремлений людейудивить мир.

Если, конечно, не считать нескольких фильмов, среди которыхбыл и тот, иранский.

— Удивить мир, — повторил Дронго. Он вдруг замер и посмотрелна часы.

Потом быстро спросил:

— Ты сможешь дойти до отеля?

— Конечно. Он же совсем рядом, — показал рукой отец.

— До свидания. — Сын повернулся и поспешил к остановкетакси. Отец долго стоял и смотрел ему вслед.

Он приехал в Канны на такси и сразу поспешил в отель «НогаХилтон» к генералу Даете. Ему повезло, генерал был на месте, и Дронгопотребовал, чтобы его срочно пустили в кабинет. Секретарь доложил генералу, итот согласился принять эксперта. Дронго буквально вбежал в комнату.

— Мне кажется, генерал, мы несколько ошибаемся с виллой, —сказал он с порога, — боюсь, что там ничего не случится, приехавшие гости будуттолько отвлекать наше внимание.

— Тогда скажите, за кем нам следить? — неприязненно сказалгенерал, в упор глядя на своего гостя. Он вообще не любил штатских и тем болеелюдей с неопределенным статусом, как например у этого международного эксперта.

— Я не знаю. Но я думаю, что на вилле ничего больше непроизойдет, — пояснил Дронго, — они следят за мной и за вами и, боюсь, имеютсвоего человека среди людей, которые вас окружают.

— Я верю своим людям, — гордо поднял голову генерал, — у наснет предателей.

— Не обязательно, чтобы это были ваши сотрудники. Скореевсего это как раз не ваши. Осведомитель Мула может прятаться среди израильскихили российских агентов.

— Это их проблемы, — твердо сказал генерал. — Какие у васеще есть вопросы?

«Самодовольный индюк», — разозлился Дронго, но, сдержавшись,попросил:

— У меня есть еще одна просьба.

— Какая?

— Мне нужно встретиться с председателем жюри.

— Это имеет отношение к нашим проблемам? — удивился генерал.— Вам не кажется, что вы немного превышаете свои полномочия, злоупотребляя моимдоверием? Если вы хотите получить автограф у мисс Аджани, то можете сделать этои без моего посредничества.

— Поймите, генерал, — повысил голос Дронго, — речь идет оболее серьезных вещах, чем автограф известной актрисы.

— Не кричите, — одернул его генерал, — вы у меня в гостях.Хорошо.

Думаю, смогу попросить уделить вам пять минут. Надеюсь, речьидет действительно о более важных проблемах, чем просто свидание с красивойженщиной.

Он поднял трубку телефона. Но даже для генерала Даете найтиИзабель Аджани оказалось очень трудно. В эти дни у нее была расписана каждаяминута.

Удалось согласовать время встречи только после восьмивечера. Генералу понадобилось двадцать минут, чтобы добиться этого. Положивтрубку, он сердито взглянул на стоявшего перед ним Дронго.

— Надеюсь, теперь вы довольны?

— Большое спасибо! — Дронго уже хотел уйти, но генералокликнул его:

— Подождите, разве вы не хотите объяснить мне, чтопроисходит?

— Потом, — улыбнулся Дронго, — это не только мой секрет.Поверьте, генерал, что я не буду злоупотреблять вашим доверием.

И он вышел из комнаты генерала. Тот посмотрел на закрывшуюсядверь и недовольно прошептал:

— Невоспитанный хам.

Дронго с трудом дотерпел до восьми часов вечера, когда вотеле «Карлтон» ему была назначена встреча с председателем жюри. Она была уже вотеле, отвечала на вопросы журналистов, когда он приехал в «Карлтон». Доназначенного времени она закончила общение с журналистами и поднялась в сюит.

Когда он вошел в комнату, она ждала его, сидя за столом.Улыбнувшись гостю, пригласила его сесть.

— У вас только пять минут, — сухо сказал секретарь,усаживаясь за соседний столик. Дронго оглянулся на него.

— Нет, — решительно сказал он, — мне нужно поговорить с ваминаедине.

Актриса улыбнулась и кивнула секретарю, разрешая выйти. Тотподнялся и, что-то ворча, вышел из номера.

— Зачем вы хотели меня видеть? — спросила актриса.

— Я хотел попросить вас об одной услуге, — быстро сказалДронго.

— Об услуге? — удивилась актриса. — Мне говорили, что выпредставитель генерала Даете. Я думала, речь идет о безопасности фестиваля.

— В данном случае речь идет больше чем о безопасности, —признался Дронго. — У меня мало времени, поэтому буду краток. Завтра вы будетеподводить итоги. Я не знаю, кому вы хотите дать «Гран-при» и, наверное, ужерешили дать, но я прошу вас, если есть такая возможность, присудить призиранской картине Аббаса Кияростами.

— Вы сумасшедший, — гневно поднялась актриса, — выйдитеотсюда. Мне не положено обсуждать подобные вопросы.

— Подождите, — поднялся и Дронго, — выслушайте меня, и яуйду. Сейчас здесь, на фестивале, готовится террористический акт. Его готовиточень опасный террорист, которого мы не можем найти. Но в Канны прибыл целыйотряд сотрудников МОССАД, которые считают, что террористы находятся средииранской делегации. А те, в свою очередь, считают, что террористам кто-топомогает.

Израильтяне убеждены, что фильм Кияростами всего лишьпредлог для приезда делегации Ирана, среди которой террористы.

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Если «Гран-при» получит иранский фильм, это будет самымлучшим доказательством его художественных достоинств, — объяснил Дронго. — Втаком случае никто не посмеет ставить под сомнение приезд иранской делегации.