Показ действительно интересного фильма был обречен на успех,публика встретила картину бурей аплодисментов и приветственными криками. Крадости зрителей, в зале присутствовали режиссер и главные актеры фильма, средикоторых выделялась очаровательная Мила Йовович.

В фойе среди гостей были видны озабоченные лица офицеровроссийской, французской и израильской спецслужб. В левой части здания,выходившей на побережье, в небольшом кабинете собрались три генерала — Даете,Светлицкий и Райский. Настроение у всех было безрадостное, нервы на пределе,все уже знали о случившемся в Париже. Дронго сидел в зале, с интересомосматриваясь.

Вернувшись вчера в отель, он, как и предсказывал генералРайский, уже не застал Алису Линхарт в «Негреско». Она успела оставить для неготолько короткую записку с пожеланием удачи. И это было все, что осталось у негоот встречи с этой сильной женщиной. Он показал записку отцу, и у тогоиспортилось настроение на весь день. Вечером он признался сыну, что боитсянеожиданных разрывов и уходов близких людей.

— Когда тебе много лет, начинаешь опасаться всего, — призналсяотец, — особенно меня волнуют вот такие ситуации, когда навсегда теряешьблизких тебе людей. Она была потрясающей женщиной, и очень жаль, что теперь еене будет рядом с тобой.

Во время открытия фестиваля Дронго удалось каким-то чудомдостать второе приглашение, и теперь отец сидел рядом с ним, удивляясь этойнеистовой атмосфере праздника, который мог состояться только в Каннах. Смокинг,взятый для него напрокат в Ницце, очень шел ему. Отец был примерно одного ростас сыном, оба были очень высокие. При таком росте смокинг молодил пожилогочеловека.

— По-моему, все эти люди сошли с ума, — предположил отец,поправляя бабочку, — так убиваться из-за кино! Просто им нравятся иллюзии, ихуже давно не интересует реальная жизнь.

Церемония открытия состоялась, и сотни агентов в этот вечервнимательно наблюдали за каждым движением приглашенных в зал людей. Когдапоздно ночью фильм окончился и люди начали выходить из дворца, к Дронго подошелозабоченный Гурвич.

— Может, мы ошиблись, — великодушно сказал он, употребивслово «мы», — может, террористы и не думают о фестивале?

— Тогда это будет самая лучшая ошибка в моей жизни, —признался Дронго, — но боюсь, что самое трудное нас еще ждет впереди.

Мимо шли возбужденно обменивающиеся впечатлениями зрители.Дронго протиснулся к генералу Светлицкому. Тот стоял в смокинге с таким видом,словно у него сильно болели зубы. Увидев подходившего Дронго, он кивнул ему взнак приветствия.

— Чем вы недовольны? — спросил Дронго.

— Вы знаете, кто приехал с иранской делегацией? — спросилСветлицкий и, не дожидаясь ответа, сказал:

— Сам Али Гадыр Тебризли.

— Значит, он любит кино, — заметил Дронго.

— Это значит, что вы все-таки ошибались, — возразилСветлицкий, — боюсь, что мы все недооценили коварство иранской разведки.

— Вы же сами говорили, что контракт столь же выгоден Ирану,насколько он выгоден Франции и России, — напомнил Дронго, — зачем же иранцамрубить сук, на котором они сидят. Может, наоборот, они хотят застраховать себяот возможных неприятностей. Такая мысль не приходила вам в голову?

Светлицкий недовольно посмотрел на собеседника и, опятьпоморщившись, произнес:

— Вы все время блефуете, Дронго. Однажды вы сорветесьпо-крупному.

Нельзя считать, что вы умнее всех. Одна голова, какая бы онани была гениальная, это все-таки одна голова. Анаша пословица гласит, что втаких случаях лучше две головы.

— Именно поэтому я привез на фестиваль своего отца, —улыбнулся Дронго и, повернувшись, пошел к выходу. Светлицкий остался на месте,так и не поняв, что хотел этим сказать Дронго.

В этот день на виллу «Помм де Пимм» прибыли сразу двое новыхгостей.

Они приехали на микроавтобусе и сразу загнали автомобиль вгараж. Незнакомцы прошли в дом, вызвали Уэйвелла в сад и долго беседовали сним, прогуливаясь по дорожкам, проложенным между бассейном и искусственнымозером. Несмотря на усилия сотрудников спецслужб, удалось записать лишьфрагменты разговора, из которого стало ясно, что оба гостя готовят Уэйвелла косновным событиям, которые должны состояться только в день закрытия фестиваля,а именно — в следующее воскресенье, восемнадцатого мая.

Этот разговор особенно обрадовал генерала Даете. Наследующий день в Канны должен был прилететь президент Франции, и к его прибытиюв городе были введены беспрецедентные меры безопасности. Все машины получилиновые пропуска, все автомобили останавливались задолго до дворца, и даже оченьименитым пассажирам приходилось преодолевать последнюю часть пути пешком.

Визит этих гостей вселил уверенность и в остальныхруководителей спецслужб, уже решивших поставить крест на самой идееиспользовать виллу в качестве приманки для террористов. Их появлениесвидетельствовало либо о просчете террористов, либо о правильном расчете сотрудниковспецслужб. Их руководителям хотелось больше верить во второй вариант, что они судовольствием и делали.

Одиннадцатого мая на Лазурный берег прилетел сам президентФранции.

Артистическая натура Жака Ширака требовала такой грандиознойсцены, как Каннский юбилейный фестиваль. Справа от дворца стоял памятник деГоллю, а слева, у побережья, памятник Жоржу Помпиду, не просто бывшимпрезидентам республики, а своего рода духовным предшественникам Жака Ширака наэтом посту.

И хотя непрезентабельный памятник де Голлю был расположеннапротив американской закусочной «Макдоналдс», а у памятника Жоржу Помпидупродавали жареные сосиски, так называемые «хот-доги», тем не менее важны былисимволы, и Ширак в полной мере насладился своим особым статусом почетногогостя.

А мужчины, прибывшие на виллу, разместились в одной изспальных комнат и довольно быстро приспособились к рваному ритму жизниУэйвелла. Уже на следующий день один из них переехал В другую спальню, а навилле появились еще две длинноногие девицы, также предпочитающие купаться вбассейне в костюмах Евы.

Напряжение росло с каждым днем. Мул нигде не показывался.Двенадцатого мая все события переместились в аэропорт Ниццы, откуда большинствопочетных гостей фестиваля уезжало на один день в Париж, чтобы отпраздноватьюбилейные мероприятия в столице Франции, в одном из самых знаменитых ресторановгорода, расположенном на Елисейских Полях, — ресторане «Фуке». Перед входом вресторан были выбиты имена самых известных актеров, режиссеров и эстрадныхзвезд Франции, когда-либо посетивших это заведение. Вокруг ресторана былинатянуты белые палатки, чтобы скрыть от глаз посторонних праздничный ужин звездмирового кино. Вместе со звездами в город прибыло около трех сотен ихтелохранителей, вокруг ресторана дежурили мобильные полицейские части, готовыевмешаться в случае необходимости. Но главные события по-прежнему происходили вКаннах, где шел конкурсный показ фильмов.