– Да. – Школа бабушки Элизы даром не прошла, на вопросы, подразумевающие единственный ответ, Руппи отвечал коротко и правильно. И потом, он в самом деле сожалел, хотя выбрал бы другие слова… С Готфридом ушли сразу детство, юность и уверенность, что все так или иначе уляжется. Нет, не само, но есть же умные люди, которые знают, что делают. Умные люди были и делали, правда, получалось у них отнюдь не то, что задумывалось, а потом Проэмперадор Савиньяк без обиняков и вывертов бросил, что впереди на самом деле никого. Умные, сильные и взрослые не заметили, что не они плывут, а их несет.

– Впервые я увидел вас на Кесарском поле, – вспомнил Глауберозе. – Многие удивлялись решению вашей бабушки взять малолетнего внука на казнь.

– Казнили барона, который отравил супругу. Что это означает, я тогда не понимал.

– Главное, вы понимаете, что происходит сейчас. Воспитание ее высочества Элизы принесло очень своевременные плоды.

В другое время Руппи бы возразил. Или спросил. Или попытался объясниться, потому что старый дипломат мог понять, только сейчас было не до казненных отравителей. Да и не успевал он ничего сказать: из-за плохонького лесочка показалась небольшая кавалькада – фрошеры, в отличие от варитов, были пунктуальны.

– Всё должно происходить вовремя, – граф Глауберозе еле заметно улыбнулся. – Засвидетельствуйте при случае мое почтение герцогине Штарквинд. Возможно, вы не знаете, что она запретила Друзьям кесаря сравнивать себя с цветами и сказочными созданиями, но дипломат рано или поздно обойдет любой запрет. Я смело сравниваю Элизу фок Зильбершванфлоссе сразу и со сказочным созданием, и с цветком. С Катариной Оллар. Желаю вам всего наилучшего.

– Благодарю вас. Рауф, выровняйте шеренги, будем красивыми.

Стоять столбом Руппи никто не приказывал, и полковник тронул Морока коленом, вынуждая шагать рядом с зильбером Глауберозе. Три немолодых сержанта без разговоров пристроились позади. Спутник молчал, Руппи к нему не лез, до переговоров оставалось всего ничего. Если у графа есть план, самое время по нему пройтись, а если никакого плана нет, старик сейчас собирается, как перед поединком, который нужно во что бы то ни стало выиграть. Проклятье, солнце в самом деле вот-вот станет красным. «Красное солнце, двери в Закат»…

5

Маршал велел найти Ламброса с Агасом, а Ламброс с Агасом, как оказалось, искали маршала и нашли. В обществе спящего сном праведника убийцы, судьбу которого нужно было решать, причем быстро. Главным было именно это, но начал Капрас с более чем заслуженной похвалы артиллеристам.

– Я полностью разделяю выраженное командующим глубокое удовлетворение, – внес свою лепту и Фурис. Бывший писарь очень любил хвалить и поощрять, но отчего-то у него чаще получалось отчитывать. – Мощь и точность вашей стрельбы поражают воображение, возведенные преступниками стены были сметены огненным валом ваших доблестных орудий.

– Стрельба – это, конечно, хорошо, – весело не согласился Ламброс, – только она для нас не новость, а вот ускоренный марш, да по таким, с позволения сказать, дорогам… И ни одна упряжка не подвела, все доехали! А были бы те дуры, что при Дараме… Завтра к вечеру бы дотащили, и то, знаете ли, не уверен, сколько смогли бы с ходу пустить в дело.

– Вы с Медерисом в самом деле редкие молодцы, – от души признал Карло, – однако сейчас нам придется заняться дрянью. Капитан Левентис, для начала я хочу услышать о сговоре за спиной командующего.

– О чем? – Агас изобразил добротное гвардейское непонимание.

– О фокусе с собакой.

– Я был должен отплатить за Лидаса!

– Мы еще не отплатили даже наполовину. – В первую очередь за Прибожественного мстит его преемник. Наверное… – С Анастасом придется трудней, чем здесь, его врасплох не застать. Так чья затея с псом?

– Моя, – Пьетро убрал четки и присоединился к компании у стола. – Однажды я видел, как хорошо обученный волкодав растерзал троих бесноватых, и это был далеко не предел, однако Калган на людей еще не бросался.

– Да и Турагиса в Белой Усадьбе не было…

– Это как раз несущественно. Собаки, любые, чуют бесноватых, когда те срываются или готовы сорваться.

– Так Калган рычал на Ставро не потому, что узнал?!

– Ну да… – Агас покосился на своего безмятежного сообщника. – Пьетро придумал сделать из собачьей злости улику. Мой маршал, мы всего лишь подозревали, доказательств почти не было, вы бы нам не поверили.

– Мне и сейчас не верится… Итак, Калган рвался к хозяину, Пьетро крутился в толпе, а что делал ты?

– Подал сигнал, когда Пагосу показаться. Он стоял лицом к ветру, я подал знак, парень пробежал за конюшнями, чтобы ветер дул уже от него, и позвал, да пес уже и сам учуял. Он бы бросился на любого, кто его не пускает к хозяину, но…

– Более чем вероятная смерть стратега, – вступил смиренный брат, – исключала мое вмешательство, а нам была нужна ссора между вожаками. Кроме того, я не хотел рисковать жизнью собаки больше, чем это было необходимо.

– Понятно, – хмыкнул маршал, – вы предпочитаете рисковать собственными. В том, что мародерами верховодит Турагис, вас убедил Лидас?

– Если бы! – Агас по-лошадиному мотнул башкой, напомнив погибшего приятеля. – Лидас знал наверняка, но ничего, дурак такой, не доказывал! Дескать, раз мы сразу не поверили, он ничего больше не скажет, пока не возьмет мерзавцев с поличным и не ткнет нас носом. Вот и ткнул…

– У мельницы тоже здешние орудовали? – Улыбки на лице артиллериста больше не было. – Я про Кипару…

– Там, – объяснил присоединившимся к корпусу позже Карло, – мы впервые столкнулись с мародерами.

– И с отцом Ипполитом, – подал голос Пьетро. – Я сужу лишь по его рассказу, но господина Турагиса действия разбойников с мельницы скорее исключают. Его люди вышколены заметно лучше, и к тому же они используют лошадей, а кипарские мародеры пришли с реки, на лодках.

– О конном хозяйстве возмутительного дворянина Турагиса следует позаботиться, – вклинился Фурис. – Я подготовлю первичную бумагу о конфискации, но потребуется подробная опись.

– Люди вам потребуются, – фыркнул Ламброс, – и много.

– Проинспектировать здешние конюшни следует незамедлительно.

– Мы их проинспектируем после того, как решим судьбу… Сервиллия Турагиса. – Капрас обвел глазами двоих офицеров, канцеляриста и одного, гм, послушника. – То, что, самое малое, за Белой Усадьбой, убийствами Лидаса… Прибожественного сервиллионика и нескольких состоятельных семейств стоит именно Турагис, сомнений не осталось. В обычное время обычных разбойников передают местным властям, но сейчас не до того, да и не хочу я, чтобы мародерство и беззакония связывали с военным, пусть и бывшим. Пусть люди думают так же, как и я, а я упирался до последнего. Мне казалось, бандиты прикрываются стариком и заодно учатся у него воинскому делу.

– Я так думал еще утром, – насупился Ламброс. – Не знаю, как теперь смотреть на свои пушки! Еще приснятся те, с кого эти… кольца сдирали.