«Роуз важно, чтобы этот язвительный сыч остался доволен».

"Мне должно быть не важно, что важно для Роуз"

«Ты должна прекратить называть ее Роуз».

Я ненавидела себя за то, что так хорошо ее знаю, за то, что чувствую все, что она скрывает за улыбкой – растерянность, уязвимость, страх. Слишком много для нее значил сегодняшний вечер, слишком многое упало на плечи в последние полчаса.

– Я могу спеть песню, которая вам понравится.

Мужчина смерил меня оценивающим взглядом. Скривив губы, хмыкнул.

– Да неужто. А две можешь?

Роуз и Майк одновременно начали что-то протестующе произносить, но я не слышала их, не хотела слышать. Не отвела взгляд, не улыбнулась, не смутилась. Вытаскивая слова из забытого пыльного ларца прошлого, нараспев ответила:

– Первая, чтобы все вспомнили, вторая – чтобы мечтали и третья, чтобы плакали, и вы исполните мое желание на обычных условиях.

Свет огней отразился от зеркал и зрачки мистера Шу вспыхнули красным.

– И каким же будет твое желание, девочка?

Провидение вело меня, а может сумасшествие. Все уходило из сердца, заменялось пустотой, чернотой, бездной. Ничего не больно, только весело и зло. Я подошла к старику вплотную, прошептала, касаясь губами уха:

– Вы отпустите Роуз.

Много лет спустя мой муж, объясняя помощнику из другого возрастного поколения, какой именно кавер он хочет музыкальным сопровождением к сцене фильма, наберет в Youtube «White dove» … и прокручивая ленту вниз в поисках подходящей версии, увидит меня. Запись плохого качества «концерт открытие салона Le Bernardin». Полумрак, гости как в финальной сцене «Титаника». Я – в блестящем платье с открытыми плечами похожа на чувственную актрису из фильмов Тарантино и пою так, что по позвоночнику скользит полоз, Роуз и Майк, разыгрывающие образцовый танец эталонной семейной пары, выжигают глазами на мне клеймо. 82 миллиона просмотров, 11 лет назад.

Позже муж спросит меня об этом словно нехотя, выдавливая каждое слово вопроса клещами, предчувствуя, что ответ – настоящий ответ – он не хочет, не готов знать. Я отвечу обтекаемо, что да, когда-то и правда было дело, я выступала с группой на открытии автомобильного салона и даже и не знала, что запись попала в сеть. Мои глаза будут умолять его не расспрашивать дальше, и он отступит – не забудет и позже вернется – но в тот момент просто кивнет, давая мне дышать.

Я проснусь ночью и, спрятавшись в надежном уединении кабинета, надену наушники и просмотрю весь концерт от начала до конца – а потом буду плакать, дрожать от сдавленных рыданий, оплакивать две свои любви впервые за одиннадцать лет с того дня, как их потеряю.

Ян

Я ушла незаметно. Музыканты взяли перерыв, пары на танцполе распались и вернулись к закускам, я же, обняв на прощание парней из группы, вышла на улицу, не привлекая лишнего внимания.

Как мне казалось.

Майк догнал меня через два десятка шагов.

– Ты идешь не в ту сторону.

Я не ответила, и он не стал спорить, молча пошел рядом, держа руки в карманах.

– Знаешь, это такое забытое чувство. Ну же, не молчи. Спроси меня какое.

На секунду закусив губу, чтобы перестала дрожать, я спросила невыразительно, тихо.

– Какое?

– Чувствовать себя идиотом.