– Я вчера видел Угриоста.

– Хм. А то, что они там сцепились с охраной горной резиденции, он успел тебе сказать?

– Я не спрашивал. Думаешь нужно было сделать свободным только тебя? И на этом остановиться?

– Ладно, – Тортус развёл руками и опустился на мягкое ложе, где и валялся до моего прихода. – Не буду спорить. О чём ты там хочешь просить?

– В Школе у меня была старшая. Виликор Тразадо. Она сейчас носит имя – Ледяная звезда Ордена.

– Я помню наши разговоры на дороге.

– Я прошу тебя проследить за её судьбой.

– Я? – Тортус расхохотался. – Я уже старик. Она и возвышением меня скоро обгонит. Как, по-твоему, я должен за ней присматривать? У неё и халат будет золотой и силы больше.

– Золотой халат я просил дать и тебе. – смех Тортуса оборвался. – А сила – это ещё не всё. Опыт жизни в Ордене может оказаться нужней. Да и тебе ли, нулёвке, жаловаться на недостаток силы?

Я замолчал, глядя глаза в глаза Тортусу. Наконец он криво улыбнулся и кивнул, позволив мне перевести дух:

– Допустим. Для старика оказаться в свите комтура, а затем может быть и Магистра – неплохая карьера. Займусь.

– Она не останется в Ордене. Её цель – Второй пояс.

С лица Тортуса сошла улыбка. Я кивнул:

– Да. Как только она доберётся до десятой звезды, то захочет порвать с Орденом.

– Это будет сложно сделать. Здесь тебе нужно заняться ей лично.

– У меня нет времени. И, скорее всего, возможности. Не думаю, что направься я к границе, туда, где проходят схватки, то Ирал даст мне это сделать.

– Я бы и сам попытался тебя остановить. Если ты и там освободишь всех…

– Мне не нравится, как вы теперь стали решать за других – нужна ли им свобода или нет.

– Парень, всё нужно делать постепенно. В прошлые годы Орден и так потерял много послушников и служителей. Даже если уйдёт всего четверть от тех, кого ты освободишь, то Орден Морозной Гряды прекратит своё существование. Угриост вернулся всего с десятком людей. У них там вышло побоище, охрану резиденции вырезали под чистую, остальные решили бежать, боясь наказания. Нам сейчас не хватает людей даже на охрану дорог. Думаешь наместнику из Хрустальной башни будет дело до того кто грабит караваны? Звери, Озёра, или и впрямь бандиты? Нам придётся взять вину на себя.

– Успокойся. Я не иду на границу.

– И как я должен помочь ей? Учитывая какие клятвы она дала…

Я покачал головой:

– Не думаю, что она была так неосторожна. Она никогда не собиралась оставаться в Ордене и родилась в Третьем поясе.

– Знаешь, осторожность не всегда помогает в таких делах.

– Поэтому я пришёл к тебе не с пустыми руками.

– Свит…

– Они ни при чём. Хотя… У тебя есть талант, время и желание. А я дал тебе возможность стать сильным, возможно гораздо сильнее того же старикашки Пратия. Беспокоишься об Ордене? Стань Мастером.

– Как просто звучит.

Я пожал плечами, коснулся кисета, показал Тортусу два амулета и фиал:

– Один ей, второй в оплату твоего труда. Алхимия на случай, если старики спешили с её Возвышением.

Тортус приподнялся на ложе. Его расслабленность и насмешку словно сдуло ветром, взгляд упёрся в амулеты. Я подтвердил:

– Да. Не знаю, как они называются, но это те самые, что не дают действовать Указам. Разве не хочешь получить гарантию тому, что твоё служение Ордену не вернётся в рамки запретов? Вдруг однажды ты проснёшься, а на тебе Указ? Но… в тайнике есть этот амулет.

– Хватит болтать. Уговорил.

Замолчав, я вложил в протянутую ладонь две треугольных пластины, покрытых начертаниями. Один Ликий носил на шее, второй нашёлся у него в кисете. Фиал встал в центр столика между свитков. Видит Небо, теперь за мной больше нет ни одного долга. Остальное в руках Неба.

– Старший, сколько мы ещё будем идти?

Услышав это обращение, я замер. Какого дарса? Повторил то же самое вслух:

– Мне уши забило песком? Какого дарса ты меня так назвал? Кто тебе эту неделю полоскал мозги?

Рат замялся:

– Э-э-э.

А я, раздражаясь, надавил:

– Ты забыл моё имя? Имя жалкого нахлебника, который тащит последнего квыргала из похлёбки?

Рат скривился, неуверенно протянул:

– Леград… Ну чего… – и снова замолчал.

Зато я понял, на чём он споткнулся. И с ухмылкой воскликнул:

– О! Оказывается помнишь. Так почему ведёшь себя так, словно все эти дни тебя использовали как слугу и наказывали за каждое неверное слово? Мне что? Вернуться и спросить с них за такую наглость?

На этот раз Рат побледнел:

– Нет! Нет! Никто не считал меня слугой. Стойте, ст… – и снова осёкся.

Я сплюнул на камень дороги:

– Кто вбил тебе в голову это обращение? Ну!

– Старшая Лиора.

– Дарсово отродье.

Выругавшись, я перевёл дух. На самом деле мне и впрямь очень хотелось вернуться и спросить, как так вышло? Названый брат обращается ко мне на вы словно к чужому и именует старшим! А ещё хотелось найти Равоя, взять его за горло и спросить, кто придумал эту шутку. Но я сдержался. Будь у меня немного времени в запасе, то так бы и сделал, но я оставался в Гряде до последнего. В том числе из-за самого Равоя! Время истекло ещё в полдень, когда мы миновали мост через Жемчужную. Если я и впрямь поверну обратно, войду в Гряду, то дам повод обвинить себя. А вина на мне и впрямь есть. Нужно было хоть немного времени уделить Рату, а не перекладывать заботу о нём на Лиору.

Но теперь понятно, почему Рат с такой опаской косился на Лиору весь путь к Гряде от границ Нулевого. Эта женщина оказывается любит, когда перед ней пресмыкаются младшие. Хорошо, что я выбрал Тортуса. Представляю, чего Лиора могла бы наговорить Виликор. И что та могла сказать в ответ.

Возможно и преувеличиваю, но глядя на Рата, который спустя всего неделю не может назвать меня на ты, только рад, что Лиора никогда не получит моего амулета. Вздохнув, покачал головой и мягко сказал:

– Лиора – дура. Вежливость и почтение при обращении со старшими очень важны. Особенно здесь, где могучие и гордые Воины на каждом шагу. Но одно дело вести себя так с посторонним, другое дело со мной. Рат, мы же родственники. Я называю твоего отца дядей, а мать тётей. Можно считать, что ты мой брат. Где это видано, чтобы родные так кланялись друг перед другом?

Хотя я сам оказался свидетелем схожей сцены во дворе Тразадо, когда Винар командовал сыном. Но об этом Рату незачем знать. Он несмело и криво улыбнулся: