– Дерись со мной на равных, трусиха, – рявкнула императрица.

– Бой с вами на мечах не будет равным, Ваше Превосходительство, – ответила Эмилия. Теперь ее голос звучал тихо и уверенно; заикающаяся девушка исчезла. Эмилия вытянула руки вперед, и мраморный пол закачался, словно морская волна. Солдаты рухнули с грохотом доспехов, крича, когда их стало перебрасывать из стороны в сторону. Гиперия сумела удержаться на ногах, но закричала, когда мраморное море стало более беспокойным, поднимаясь острыми пиками, словно подхваченное бурей. Гиперия, казалось, уже была поражена, когда…

Кровь.

Эмилия закашлялась струей крови. Люциан увидел, как та запятнала плитку. Эмилия рухнула на колени и упала на руки. Она сплюнула еще больше темной, липкой крови. Нет. Нет. Он опустился на колени, обнял ее и погладил по растрепанным волосам. Ее глаза с темными кругами, похожими на синяки, искали его взгляда. На ее губах запузырилась капелька крови, когда он вытер ей подбородок рукавом.

– Мне больно, – простонала она и уткнулась лицом в его руку. – Как будто в меня что-то вонзается.

– Не используй это больше. Мы не знаем, сколько ты сможешь выдержать.

– Но если я этого не сделаю…

Если Эмилия не вступит в бой, они останутся с бесполезным Люцианом, неопытной Веспир и Аяксом. Парень достаточно быстро управлялся с кинжалом, но они столкнулись лицом к лицу с Гиперией.

Люциан прижался губами к ее макушке. Во время этого поцелуя Эмилия издала тихий звук.

– Оставайся здесь, – прошептал он ей в волосы. – Возьмите ее, пожалуйста. – Он передал девушку Веспир и Аяксу. Веспир прижала девушку к себе, и Аякс похлопал Эмилию по руке. Широко раскрыв глаза, тибрский мальчик встал у Люциана на пути, когда тот поднялся на ноги.

– Ты собираешься?..

– Нет. Просто поговорю, – сказал он. Эмилия ахнула, ее лицо было белым как мел. В уголке ее рта запеклась засохшая кровь. Безжалостное давление нарастало в глазах Люциана и в его горле; он не позволит им овладеть ею. Или Веспир.

Что ж, он также не мог позволить умереть и Аяксу.

Люциан повернулся, протянув к ней руки.

– Гиперия. Эмилия тебе не враг.

– Она пыталась убить моих солдат.

– Она пыталась помешать тебе убить нас. Она могла бы убить тебя мгновенно, если бы захотела.

– Хватит с меня твоих неудачных попыток дипломатии, Люциан. Либо сражайся со мной, либо готовься умереть.

Отчаяние переполняло его грудь.

– Тогда убей меня, но отпусти остальных!

– Ты сильно переоцениваешь свою значимость, не так ли? Типичная мужская черта, – выплюнула она. – Почему я должна довольствоваться тобой, если Эмилия выживет? – Она оскалила зубы. – Мужчина, который не сражается, чтобы защитить свои принципы, – это не мужчина. Ты говоришь, что искупаешь свое прошлое, но ты бежишь от него! – Она схватила меч стражника и швырнула его на пол к ногам Люциана. – Нет ничего отвратительнее, чем путать слабость с добротой. А теперь возьми меч!

Она была монстром.

Она была…

Люциан снова подумал о том старике, свернувшемся калачиком вокруг своего внука, об их обугленных трупах, жарящихся на зимнем воздухе. Он вспомнил, как рубил людей на куски, людей, которые сражались в самодельных доспехах, носили вилы для жатвы. Боролись против Люциана с его серебряными доспехами, длинным мечом, войсками и драконом.

Он хотел забыть, но путь к искуплению состоял не в том, чтобы прятаться от своего мастерства. Он состоял в том, чтобы хорошо им пользоваться.

Она была права.

Он никогда больше не поднимет оружие против невинного существа.

Но Гиперия не была таковой.

Люциан поднял солдатский клинок.

– Спасибо, – прошептала Гиперия.

Когда Люциан сжал руку вокруг рукояти, это ощущалось так, словно он вернулся домой после долгого дня. Он несколько раз провел клинком в воздухе, прислушиваясь к его песне. Затем он принял масарианскую боевую стойку, наиболее подходящую для гибкого и активного боя. Его прошлый поединок с Гиперией доказал то, что она не будет применять грубую силу. Ему придется перехитрить ее так же, как и победить.

С рыком Гиперия бросилась в атаку.

Их мечи столкнулись. Эхо разнеслось по коридору, когда они начали свой смертоносный танец. Вверх, вниз, вверх, вверх, выпад, парирование, выпад – да, это был танец, и сталь играла музыку.

Люциан помнил каждый шаг. Подолы юбок Гиперии закружились в вихре атласа. Ей почти удалось протащить его сбоку – она использовала свои ниспадающие рукава как отвлекающий маневр, привлекая его внимание их трепетом. Черт, она была хороша. Когда Люциан атаковал, он понял, что она может быть первым достойным противником, с которым он когда-либо сталкивался.

– Да. Хорошо, Люциан. Хорошо! – Пыл Гиперии граничил с экстазом. Он сделал выпад, и его клинок разорвал ее юбку – черт, еще несколько сантиметров вправо, и он бы ее прикончил. Он успел пригнуться как раз вовремя, чтобы увернуться от ее меча, просвистевшего над головой. Несколько остриженных прядей волос щекотали его шею – он был в нескольких сантиметрах от смерти.

Пот выступил у него на висках, когда он отразил ее атаку. Теперь она держала его на коленях, пытаясь ослабить до тех пор, пока она не сможет нанести свой смертельный удар. Когда он взмахнул ногой, чтобы сбить ее, Гиперия подпрыгнула в воздух и приземлилась прямо на ноги. Люциан откатился назад и снова встал. Их груди тяжело вздымались, глаза блестели.

– Хватит этого, – прорычала она. Девушка сделала ложный финт влево, а затем бросилась на него с вращающимся ударом.

Он уже видел это раньше: техника, которую она использовала на нем после Охоты.

Если бы он видел это в первый раз, то она наверняка бы выпотрошила его.

Зарычав, Люциан отскочил в сторону. Когда Гиперия промелькнула мимо, он толкнул ее локтем в спину. Она упала на пол, из нее вышибло весь дух, но даже это не могло остановить девушку. Она развернулась на земле, меч изогнулся дугой в ударе снизу. Люциан взревел, парируя ее выпад, – и его клинок впился в плоть. Его сталь прочертила тонкую красную линию на предплечье.

Меч Гиперии со звоном упал на землю.

Люциан отшвырнул его ногой. Его ботинок заставил ее лечь, и она осталась в этом положении. Гиперия ахнула, когда он приставил острие меча к ее горлу.

– Сдавайся.

– Убей меня, – прорычала она. Она даже сжала лезвие мяча, готовая вонзить его в себе в горло. – Это единственный способ остановить меня.

Никакой мольбы. Никаких слез. Она была готова умереть так же, как и жила, без слабости.

– Нет, – прохрипел он. – Я победил тебя. Честь требует, чтобы ты дала нам пройти.