Веспир знала, что предлагает Карина, и до самой кромешной бездны желала, чтобы она этого не сделала.

Это был единственный шанс – в следующий раз Авфидий не промахнется, – и они приближались к дворцу…

Но если Веспир отпустит…

Она подсунула пятки и прижалась к спине Карины.

– Сейчас! – закричала Веспир. Карина развернулась животом к Авфидию, Веспир была защищена ее спиной. Все хорошо, за исключением того, что она теперь болталась в тридцати метрах над землей, сила в ее пятках и руках не давала ей упасть в небытие.

– Я справлюсь, я справлюсь, я справлюсь, – повторяла она, стиснув зубы, когда ее ноги начали дрожать. Ее бедра горели – она не могла так держаться вечно. Когда боль начала пронзать ее ноги, небо над головой озарилось пламенем.

Веспир сгорит дотла и присоединится к своему брату Каске. Они бросят маленькую деревянную коробочку с ней на семейный кухонный стол.

Одна пятка соскользнула, и Веспир закричала, когда повисла в воздухе и начала тянуть за собой все остальное тело. Карина крикнула в ответ, быстро взмывая вверх, так что Веспир снова смогла сесть. Расправив крылья, наполненные ветром, дракон поднялся над Авфидием. Но Веспир почувствовала, что ее подруга слабеет – Карина была слишком мала для такого боя.

– Мы сможем добраться до дворцовых садов? – крикнула Веспир.

– Мы не сделаем этого, – мрачно ответила Карина. Пока дракон говорил, Веспир почувствовала, что ее левая нога намокла. Посмотрев вниз, она увидела, что ее пижамные штаны пропитались кровью от икры до лодыжки. На секунду ей показалось, что она ранена и еще не почувствовала этого из-за избытка адреналина, но она заметила изогнутую рану, идущую вдоль верхней части ноги Карины, рана кровоточила. Разум Веспир, казалось, отключился. Ее девочка была ранена. Сильно.

– Когда я укусила его за хвост, он зацепил меня своими когтями, – пробормотала Карина. Дракон покачивался на ветру, опускаясь все ниже с каждой секундой, но Авфидий не был даже близок к усталости.

– Шпиль, – выдохнула Веспир. Прямо перед ними поблескивал пятнадцатиметровый выступ. – Ухватись за него. Отдохни. Мы сможем взлететь, если понадобится.

Карина чирикнула и устремилась вперед. Авфидий возник позади них, его золотая чешуя пылала в лучах утреннего солнца, как огонь. Карина добралась до дворца, и у Веспир возникло искушение заставить ее снизиться и попытаться проникнуть внутрь, но Авфидий настигнет их прежде, чем они успеют укрыться. Шпиль был их последним шансом…

Сделать что?

Карина вцепилась в шпиль когтистыми лапами. Ее крылья, каждое из которых заканчивалось когтем на верхнем суставе, тоже обвились вокруг, оставив Веспир болтаться на спине дракона. Они были в безопасности.

Но ненадолго.

– А вот и они, – пробормотала она. Авфидий и его золотой всадник приблизились к Веспир и нависли над ними. Карина пошевелилась и застонала, и Веспир для утешения коснулась мягкого места между лопатками дракона. – Если станет совсем плохо, то я спрыгну, – прошептала Веспир.

– Куда ты, туда и я.

Упрямый дракон. Веспир любила ее за это. Она боролась с желанием опустить голову, когда перед ними возник Авфидий, расправив крылья во весь свой двенадцатиметровый размах. Челюсть гидры раскрылась, и огонь собрался в ее горле.

Дрожа, Веспир смотрела на свою смерть.

– Ты еще не можешь видеть? – Аякс разбил лоб о череп Пса, его глаза были сжаты настолько, насколько это было возможно.

– Не беспокойтесь, дорогой хозяин. Я знаю, что вы, как всегда, стараетесь изо всех сил. – Пес стукнул хвостом.

– Не хозяин. Ты мой напарник, Пес. Мы с тобой равны.

Иметь это в виду. Аякс должен был иметь это в виду. Мир вокруг них рушился, но единственное, что он мог сделать, чтобы исправить это, – связать себя с этим драконом. Пусть Пес увидит еще раз. Глубоко внутри все это звучало так глупо…

– Я верю в тебя, – сказал Пес тихим и нежным голосом.

Логике не было места рядом с драконами или с любовью. Аякс хмыкнул и уже не так сильно зажмурился. Он позволил своему разуму успокоиться, почувствовал, как дыхание Пса совпадает с его собственным, и попытался протянуть невидимые руки, чтобы коснуться сущности своего дракона, как это было прошлой ночью. Их души соединились, их умы слились, их существо стало единым целым. Красная вспышка, которая должна была объединить их, зависла вне досягаемости.

Аякс чувствовал ее. Аякс мог ощутить, как она приближается все ближе и ближе…

Ничего. Только он, сидящий с закрытыми глазами. Он выругался и сел. Голова Аякса дернулась на оглушительный рык гидры, и он увидел, как в поле зрения появился Авфидий. Разинув рот от ужаса, он увидел крошечные фигуры, цепляющиеся за шпиль.

Веспир и Карина.

Авфидий держал их на прицеле. Аякс нежно положил руку на затылок Пса.

– Мы опоздали, – сказал он.

Огонь разрастался. Веспир подумала, не сказать ли Карине, чтобы она упала и надеялась, что им удастся не шлепнуться на крышу внизу…

– Подожди, – прогремела Гиперия. Авфидий зарычал, но медленно сомкнул челюсть. Жгучий жар его пламени исчез, когда Гиперия вытащила свой меч.

Что эта Вольска делает?

– Сейчас. Сядь и сразись со мной, – крикнула Гиперия, поднимая меч над головой так, чтобы его осветило восходящее солнце. Она действительно была невероятной. Даже сейчас она хотела дуэли.

Она отдает приказы, и слуги им повинуются.

Веспир подумала об отце и матери, о Тави, обо всех своих братьях и сестрах, которые кланялись таким людям из поколения в поколение.

Она вспомнила о прахе Каски на обеденном столе.

Она родилась на коленях… но она не должна была на них умирать.

Время. Все заключалось в том, чтобы выиграть время…

– Нет, – крикнула она в ответ. Она поднялась на ноги, балансируя на плечах Карины. Хотя она и пошатнулась, Веспир не дрогнула. – Если ты хочешь меня, ты должна прийти ко мне.

– У тебя нет чести, – прорычала Гиперия.

– Нет, это у тебя ее нет. – Веспир вцепилась в шпиль, ее рука вспотела. Веспир посмотрела Гиперии прямо в глаза. Выражение лица белокурой девушки смягчилось. Она могла бы ожидать такой наглости от Аякса, но не от слуги. Никогда от такой девушки, как Веспир. – Ты сломлена. Я бы предпочла видеть на драконьем троне кого-нибудь другого. Я была бы лучшим выбором. – Самой нереальной частью было то, что она говорила искренне. – Я никогда больше не буду тебе подчиняться, тварь.