– Это еще одна причина, по которой я хочу вернуться домой, – произнесла девушка, вздрогнув. – Там такого не бывает.

– А где твой дом?

– Так я тебе и сказала. Похититель.

Если бы Рейес захотел, Даника рассказала бы ему о себе все. Они провели бы этот непродолжительный промежуток времени вместе в его комнате, в его постели. Стоило воину представить, как эти прекрасные светлые волосы рассыпаются по его подушке, вообразить себе ее потрясающую грудь и розовые соски, разведенные стройные ноги, как его естество подпрыгнуло от возбуждения. «Возможно, она не захочет уезжать, – мысленно понадеялся Рейес, но затем спустился с небес на землю. – Как же! Такие женщины, как она, не выбирают мужчин, подобных мне. Я причиняю себе боль ради удовольствия, чтобы испытать облегчение. Иногда мне кажется, будто я умру, если не сделаю этого. Если она узнает об этом, то станет насмехаться надо мной. И это к лучшему. Ей стоит быть подальше и от меня, и от Ярости».

Рейес еще раз подумал, что отпустит Данику, как только закончится эпидемия. Он знал, что не сможет отправиться за ней, чтобы ее защищать (да и вряд ли она этого захочет), и не сумеет помешать Аэрону выполнить его долг. Рейес понимал, что у его истории не может быть счастливого конца.

Эшлин была без сознания и ощущала лишь, как вокруг нее носятся тени. Сейчас для нее существовали только они и голос, перед которым отступили все другие – звучавшие и в прошлом, и в настоящем. Эти неземные звуки, которые мог издавать только призрак, она слышала и раньше. Правда, призрак оказался современным – ему было очень скучно, и он все еще сосал леденец.

«Я вернулась, – произнес голос, и послышался смешок. – Не надо показывать мне, как ты рада. Я чувствую твою любовь. Итак, ты подумала насчет сказок или как?» – поинтересовалась женщина, с которой Эшлин разговаривала в камере.

«Та самая богиня», – вспомнила девушка.

«Мне потребовалась примерно неделя, чтобы во всем разобраться, так что соображай побыстрее».

– Я подумала об этом, – попыталась ответить Эшлин, но не очень удачно.

«Хорошо».

«Ладно, – решила девушка. – Значит, богиня и так меня слышит. Жертвенность, – вспомнила она. – Я должна чем-то пожертвовать, чтобы разрушить проклятие Мэддокса».

«Умница. И чем тебе нужно пожертвовать, деточка?»

«Я пока не знаю, – подумала Эшлин. – Точнее, пока она не хотела думать об этом и, решив перейти к теме полегче, спросила: – Как тебя зовут?»

«Меня зовут… Анья».

«Анья… Миленько, – подумала Эшлин. Но она замешкалась, будто размышляя над тем, что ответить. – Интересно, существует ли богиня с таким или каким-то похожим именем? – Но в голову девушки так ничего и не пришло, и она решила уточнить: – Ты?..»

«Так, мы вообще-то обсуждаем жертвенность. Сосредоточься. Я подчиняюсь прямым приказам, так что не обращай внимания на мое маленькое милое восстание. Я задала тебе вопрос и хочу услышать на него конкретный ответ».

«Так… Жертвенность», – попыталась сосредоточиться Эшлин, понимая, что, когда твой мозг похож на пюре, сделать это совсем непросто. Она точно знала лишь то, что жизнь без Мэддокса будет невыносимой. Но в то же время Эшлин была готова отказаться от него, чтобы спасти.

«Так-то лучше, – произнесла Анья, снова прочтя мысли девушки. – Но ты как-то мелко мыслишь. Давай, неужели ты не усвоила самый главный урок, содержащийся в этих твоих сказках? У тебя есть шанс доказать, что твой совершенно бесполезный шеф научил тебя хотя бы чему-то ценному».

«Ценное…» – повторила про себя Эшлин. Одного этого слова оказалось достаточно для того, чтобы в ее голове внезапно сложился ответ. Правда, от одной мысли об этом все ее тело обдало холодом. «Самая лучшая жертва – это отдать свою жизнь за жизнь другого», – мысленно произнесла девушка.

«Ну вот, – сказала богиня. – Я знала, что ты поймешь. Это значит, что ты должна обменять свою жизнь на его жизнь, малышка. У тебя хватит на это сил?»

«Для него? – спросила себя Эшлин. – Я готова на что угодно. Даже терпеть боль, даже умереть. Спасти его гораздо важнее, чем быть рядом».

«Славненько, – ответила Анья, хлопая в ладоши. – Тогда пора начинать вечеринку. Просыпайся. Ты нужна ему».

Внезапно перед мысленным взором Эшлин предстал Мэддокс, и ей показалось, будто он даже держит ее за руку, делится с ней своей силой. Затем она всем телом ощутила что-то… чье-то присутствие… тепло, изгоняющее болезнь из ее легких и расслабляющее мышцы.

Эшлин открыла глаза и увидела, что над ней действительно склонился Мэддокс. Он выглядел усталым, но, заметив, что она пришла в себя, улыбнулся, и эта картина показалась ей самой прекрасной из всего, что она когда-либо видела. «Неужели я смогу отказаться от него?» – спросила себя девушка.

Через три дня Эшлин окрепла достаточно для того, чтобы покинуть больницу. Мэддокс молча отнес ее в крепость (этот настоящий мужчина явно не признавал машин), прямо в свою комнату. В коридорах девушка увидела нескольких воинов. Одни из них выглядели мрачными, другие – разозленными, но все они приветствовали ее кивками, будто признавая ее право на присутствие в замке, даже если это им не нравилось.

Закрыв и заперев дверь спальни, Мэддокс поставил Эшлин на пол, но не отпустил ее, еще теснее прижался к ней.

– Ты узнал что-нибудь насчет женщин? – спросила девушка, не отстраняясь и ощущая, будто его тепло окутывает ее. Его близость дразнила.

– Их освободили. Всех, кроме Даники, которая сводит Рейеса с ума, постоянно оскорбляя его, – ответил Мэддокс и вгляделся в лицо Эшлин. – Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, – ответила она, ничуточки не соврав.

Эшлин еще немного кашляла и ощущала какую-то влагу в груди, но она почти полностью выздоровела. А значит, пришло время, чтобы спасти его.

«Ты нужна ему», – вспомнила Эшлин слова богини. Она не собиралась рассказывать Мэддоксу про Анью, понимая, что он станет задавать вопросы, на которые она не захочет отвечать. Девушка знала, что нужно делать, чтобы спасти его от проклятия, она ненавидела это знание, но собиралась сделать это и не могла позволить Мэддоксу помешать ей. От одной только мысли о необходимости расстаться с ним сердце Эшлин наполнялось отчаянием. «Я не хочу прощаться», – подумала она.

На ее глаза начали наворачиваться слезы, и она заставила себя улыбнуться. «Это моя сказка, – подумала Эшлин. – И я спасу своего принца. Только… не надо прощаться. Еще рано…» Она решила провести остаток дня с Мэддоксом, говорить с ним, прикасаться к нему – делать все, чего была лишена во время пребывания в больнице.

– Я хочу тебя, – произнесла она. – Очень тебя хочу.

– Я тоже тебя хочу, – отозвался Мэддокс, и в его фиалковых глазах внезапно промелькнула злоба. – Мне кажется, будто прошла целая вечность с тех пор, как я прикасался к тебе.