– Пётр Ефимович, ну сколько повторять, есть деньги. Есть. Я оттуда, кроме золота старинного, ещё и алмазы привёз. Не огранённые.

– Твою мать! – не удержавшись, выругался капитан. – Так они с тобой за оружие алмазами расплачивались?

– Да.

– Гриша, я тебя удавлю, – устало вздохнув, неожиданно пообещал капитан.

– Это за что же? – удивился парень.

– Да за молчание твоё глупое.

– А вы чего хотели? Чтобы я на всю столицу орал, что из Аравии алмазы настоящие привёз? Сами учили лишнего не говорить.

– Не злись, – усмехнулся капитан. – Камни через нашего ювелира, небось, продавал?

– Угу.

– Хоть тут сообразил. А то облапошили бы тебя, как котёнка. А мне потом с теми останками разбираться, что после тебя появились бы. Ты ведь такие обиды прощать не умеешь.

– Такие – не умею, – не дрогнув лицом, кивнул парень.

– А камней-то много? – помолчав, уточнил Залесский.

– Много. Как мне сказали, если хотя бы треть разом на рынок выбросить, все цены разом обрушу.

– Ни хрена себе! – снова охнул капитан, не сдержавшись.

Это был третий раз, когда Гриша слышал от него крепкие выражения. И это означало, что он не просто удивлён, а ошарашен.

– Кто ещё об этом знает?

– Я, ювелир, огранщик Николай Степанович, но он знает только то, что я их привёз. О количестве не догадывается. Теперь ещё вы.

– А слуги в доме?

– Ни сном ни духом.

– Вот что. Я поговорю с генералом. Думаю, пару десятков камней мы для оперативных нужд у тебя купим. По официальной оценке. Но деньги можем только на банковский счёт перечислить. Иначе все тайные фонды растратим.

– Да мне без разницы. Лишь бы цена честная была, – пожал Гриша плечами.

– За это не беспокойся, – усмехнулся Залесский с заметным облегчением.

* * *

Первый пулемёт испытывали на полигоне жандармерии. Даже генерал, не удержавшись, приехал посмотреть на новинку. Использовав за основу свой карабин, Гриша, не мудрствуя лукаво, применил не ленточную, а магазинную подачу патронов. В итоге к пулемёту крепилась металлическая улитка семидесятипатронного двухрядного магазина.

Это было больше, чем в системе Льюиса, но меньше, чем в системе Максима, но главным в этом оружии был его малый вес. Всего-то семь килограмм против девяти у пулемёта Льюиса. Больше всего Гришу волновала выделка ствола, но тут ему нечего пока было предложить. Работы по поиску новых сплавов, устойчивых к перегреву, велись, но пока он был вынужден использовать стволы от обычных трёхлинеек. Благо их было много.

Отстреляв магазин короткими очередями, Гриша перезарядил оружие и, приложившись, выпустил весь боекомплект одним махом. Глядя на разогревшийся до розоватого свечения ствол, он мрачно поморщился и, вздохнув, проворчал:

– Механизм выдерживает, а вот что со стволами делать, ума не приложу.

– Григорий, – окликнул его генерал, внимательно наблюдавший за испытаниями. – Какую задачу вам поставили, с этим пулемётом?

– Сказали, что нужен лёгкий пулемёт для нужд службы, – пожал Гриша плечами, быстро разбирая оружие.

– Вот именно, лёгкий, – с намёком ответил генерал.

– Так он и есть лёгкий. Один боец унесёт и не особо запыхается. Но вот стволы… Хотя…

– Что? Говорите, – потребовал генерал, подходя поближе.

– А если я ему сменные стволы сделаю? Всё равно боекомплект второй номер носить должен. Вот ему пару запасных стволов и вручить. Отстрелял пару магазинов в быстром темпе, стволы поменял, и опять стреляй. Как вам такое предложение? – бросив полуразобранное оружие, повернулся парень к начальству.

– И как быстро пулемётчик сможет поменять ствол? – быстро уточнил генерал.

– Ну, если зажим правильный сделать, меньше чем за минуту управится, – подумав, ответил Гриша, уже представляя про себя, как можно это сделать.

– Делайте, – решительно кивнул генерал. – Нам атаки не отбивать. Это оружие нам для иных целей требуется. И главное в нём – это лёгкость переноски и простота. Обустраивать позиции для станка и возиться с подвозом воды нам некогда. А вот так, на коленке разобрать и в мешке унести, самое то будет, – решительно закончил он и, развернувшись, направился к своей машине.

– Похоже, я чего-то не понимаю, – задумчиво проворчал парень, глядя ему вслед.

– Чего ты опять не понимаешь? – сварливо поинтересовался Залесский, стоявший тут же.

– Чего это он так в это сырьё вцепился? Тут же ещё работать и работать.

– Эх, Гриша, Гриша, вроде и взрослый уже, а всё как телок, – сокрушённо вздохнул капитан. – Ладно, в двух словах расскажу, а то так и помрёшь неграмотным.

– Это в каком смысле?

– В политическом.

– Тьфу ты, – скривился Гриша.

– А ты, малыш, не плюйся. Привыкай. В нашем деле это очень важно.

– Я смотрю, у вас настроение хорошее, – усмехнулся парень.

– Не то слово, – весело кивнул капитан. – Сам посуди. Карабины в службу поступать начали. Патроны с хранения с выгодой для службы продали. Кое-какие фонды обновили. А тут ещё и почти рабочая модель пулемёта, который специально для нашей службы делается. Это, друг мой, достижения, и очень серьёзные.

– Фонды – это вы про камни? – осторожно уточнил Гриша, припомнив, как проходили оценка и осмотр его алмазов.

– Именно. Чтоб ты знал, эту негоцию мы провели с высочайшего разрешения, а не сами по себе.

– Выходит, теперь про меня весь двор знает? – вскинулся парень.

– Типун тебе на язык, – рыкнул Залесский. – Никто про тебя не знает. Генерал у императора только разрешение испросил. А всё остальное наша служба сама организовала. К нашему обоюдному удовольствию, – закончил он, лукаво подмигнув.

В ответ, вспомнив, что на его счёт за два десятка небольших алмазов из оплаты за оружие было переведено без малого два с половиной миллиона рублей, Гриша только усмехнулся в ответ. Камни оказались одинакового размера и чистейшей воды. О продаже ещё одной партии камней он уже договорился с ювелирами. Еврейская община столицы, получив негласное известие, что за этой торговлей жандармы внимательно приглядывают, но мешать не собираются, решила приобрести ещё одну большую партию камней.

Благо один из самых известных огранщиков страны работал с ними лично и мог точно сказать, какой камень сколько стоит. Пользуясь случаем, Гриша незаметно сбывал камни, добытые при нападении на ростовщика. После не особо долгих размышлений он решил оставить себе только цветные и самые большие камни из всей коллекции. К ним были ещё сапфиры и три рубина. Про империалы и коллекцию старинных монет он решил пока не вспоминать.