«Грасси?!»

«Ну извини, она оказалась сильнее, чем я ожидал. Придется нам поплакать над могилой императора. Зато Морис станет следующим, разве не отлично я придумал?»

«Она же тут всех положит!»

«Ну… может быть, может быть. Тебе что, их жаль? Все как один жадные льстивые шакалы. Пусть сдохнут».

И к хохоту королевы-матери присоединился еще один голос, я рядом с ней, под потолком, возникла расплывчатая мужская фигура:

– Не так быстро, любовь моя, не так быстро! Пусть насладятся моментом. Что смотрите? Ни одного мага Смерти среди вас нет! Вы своими руками убили всех, кто мог бы вас спасти! Идиоты! – И Шарлемань расхохотался вместе с королевой.

Придворные застонали, и громче всех – Пресветлый, пытающийся оплести себя защитным коконом, который мгновенно умирал и рассыпался, как и магические светильники, как и беспорядочные заклинания, бросаемые перепуганными магами в королеву-мать и Шарлеманя.

– Ой, щекотно! – хохотал он, когда самые сильные заклинания долетали до него и рассыпались прахом. – Ай-ай! Недолет! Хо-хо-хо! Вы все умрете!

– Месть, месть! Покажи им, милый! – с девичьим кокетством вторила королева-мать.

Шарлемань тоже сошел с ума. Сто лет заточения сказались. Так что умрут тут все, не только Андре.

– Держите Себа, идиоты! – вдруг послышался рядом шепот Мориса. – Быстро! Бежим отсюда!

Веревку, а заодно с ней и кожу, полоснуло лезвие кинжала, Андре схватили за руку и потянули прочь от дерущегося с гвардейцами Себастьяна, яростно кидающегося бесполезными заклинаниями в императора и трусливо спрятавшегося за хлипким щитом Пресветлого.

И тут до Андре дошло наконец, почему Шарлемань злодейски хохочет, но ничего ужасного не делает и королеве-матери не позволяет. Сукин сын! Нет чтобы сказать прямо, что за гениальный план родился в сгнившей голове!

– Пять секунд, Морис! – Андре вырвал у Мориса руку, вдохнул, как перед прыжком в воду, и заорал во всю глотку, одновременно выпуская наружу собственную силу: – Приказываю тебе именем Смерти, покорись и сгинь!

От произведенного эффекта Андре сам чуть не поседел. Зеленое сияние на мгновение заполнило зал, под потолком раздался отчаянный, полный ужаса вой, что-то загремело, зашипело, магические светильники разом вспыхнули, разбрасывая вокруг снопы искр… И вдруг все замерло и затихло…

– Я еще вернус-с-с… – прошелестело со всех сторон, дунуло потусторонним холодом, разметало по залу сорванные шали, платочки и салфетки…

И стихло окончательно.

А несчастный Себастьен упал, уронив шпагу, и на него тут же попадали гвардейцы.

– Твою мать, ну ты… – восхищенно прошептал Морис и тут же заорал: – Он спас нас! Вульф спас нас всех! Слава Единому! Отец, вы целы? Отец, призраки не достали вас?! Отец! – и бросился на шею к императору, пока тот не опомнился.

Паяц, а еще принц!

– Некромант, убить его! – демонски быстро опомнился Пресветлый. – Это он вызвал призраков! Убить!

– Стоять! Кто тронет некроманта, будет иметь дело со мной! – Герцог Конте закрыл Андре собой.

– Некроманта под стражу! Очистить зал! – невесть откуда взялся командор Д'Амарьяк и тут же принялся командовать. – Пресветлый, вам придется объясниться!

– Ваше величество, это заговор против вас и Франкии! Вот виновник, это его план! – Пресветлый ткнул пальцем в командора Д'Амарьяка.

– Молчать! – заорал император, еле отцепивший от себя «обеспокоенного его здоровьем» Мориса.

Как ни странно, все действительно заткнулись и даже попытались вытянуться во фрунт. Не исключая Андре.

«Я всегда говорил, что дисциплина правит миром, – невыносимо довольным голосом высказался Шарлемань и похлопал Андре по плечу. – Молодец, друг мой, я не зря в тебя верил!»

«Предупреждать надо».

«И упустить шанс славно повеселиться? Не будь занудой».

– В мой кабинет, вы все, – обведя заговорщиков, к ним примкнувших и просто случайно оказавшихся рядом тяжелым взглядом, велел император, развернулся на каблуках и, печатая шаг, направился к дверям во внутренние покои.

– Ну ты и сукин сын, – восхищенно шепнул Морис прежде, чем они с Андре переступили порог императорского кабинета.

– Только ради вас, сир, – едва держась, чтобы не расхохотаться безумнее Себастьена, ответил Андре.

– Оба вы, сир… – устало прокомментировал Драккар, взявший на себя обязанность конвоировать опасного некроманта на допрос.

Андре распирало бурлящей силой и дикой смесью веселья, отчаяния и злости, хотелось немедленно высказать Шарлеманю все, что он думает о его любви к сюрпризам и его интерпретации веселья, но в то же время в чем-то Андре его понимал. Да, безумие. Да, смертельный риск. Но даже Андре давно не чувствовал себя настолько живым!

«То-то же!» – немедленно отозвался Шарлемань.

«А где королева-мать? Надеюсь, ее величество не обиделась?»

«Не бойся, мальчик, наше величество довольно. – Андре обдало порывом холода с запахом пряных духов, гари и пыли. – Наше величество собирается досмотреть этот фарс до конца. Надеюсь, мой дорогой внук внял предупреждению».

Андре невольно поежился, столько в призрачном голосе было угрозы. В отличие от императора, Пресветлого и прочих участников он прекрасно понимал, что все его эффектные фейерверки и грозные вопли не стоят и ломаного су. Лишь бы никто из живых об этом не догадался, а то его жизнь будет стоить ровно столько же.

«Спокойствие, друг мой. Мы не дадим тебя казнить, да, дорогая моя?»

«Ни в коем случае! С мальчиком так весело!» – и обгорелая старуха в короне игриво шлепнула Андре веером по руке.

К сожалению, веселились исключительно призраки. Остальным же, стоящим перед императорским столом (присесть его величество не предложил даже Пресветлому), было не до смеха. Его величество сейчас как нельзя лучше оправдывал свое прозвание «Топор». Даже его письменный стол, и тот невероятно напоминал плаху, с которой сейчас покатятся головы.

– Ну-с, сын наш Себастьен, – обратился император к поникшему и крупно дрожащему старшему принцу. – Идите ближе, не прячьтесь за герцогом Конте.

– Сир, налицо воздействие… – начал Пресветлый, но император лишь хмуро зыркнул в его сторону, и святоша заткнулся.

Странно. Чтобы Пресветлый – и заткнулся? Раньше Андре казалось, что император относится к первосвященнику с почтением и даже страхом. А оказалось, все не так просто.

– Сир… – Себастьен неуверенно шагнул к отцовскому столу, на мгновение поднял взгляд… и опустился на одно колено, склонил голову. – Молю о снисхождении, сир. Я не знаю… не помню… это был не я, сир.

– Командор? – бросил император, не отрывая тяжелого взгляда от повинной головы сына.