– Тебе нравится? – слышу голос за спиной.

– Он прекрасен.

– Он таит в себе множество секретов, как и ты. И вот один из них.

Он наклоняется ко мне через плечо. Рука берет медальон и нажимает на лепестки лилии. Сначала самый крупный, затем средний, боковой и стебель. Последним нажимает на крохотную сердцевину. Раздается щелчок, медальон открывается, оголяя две фотографии в половинках овала. Слева его, справа – моя. То есть ее.

– Теперь мы всегда будем вместе. Что бы ни случилось, я всегда буду помнить тебя, а ты?

Его рука обхватывает мою шею и поворачивает к себе.

– Ты будешь меня помнить, Вирджиния?

Его губы всего в паре сантиметров от моих. Он так близко, так близко…

– Вирджиния…

Звук моего имени рождает новую волну дрожи. Забываю, как дышать. Закрываю глаза и наслаждаюсь моментом. Его дыхание отдается горечью на губах. Еще немного, одно мгновение и…

– Ты не можешь так поступить, – слышу собственный голос. – Будут жертвы, Роберт.

Роберт? Какой еще Роберт? Открываю глаза и вижу перед собой мужчину. Каштановые волосы, атлетическая фигура. Где я, что происходит? Куда подевался Блэквуд?

– Они уже есть, просто ты не обращаешь на это внимания. Ты не видишь ничего, что выходит за рамки твоей игры.

– Это неправда, дорогой.

Дорогой? О ком это она? Разве она была замужем?

– Я тебя не обвиняю. Ты слишком хорошо вжилась в роль, поэтому запуталась. Думаю, стоит напомнить тебе, ради чего мы боремся.

– Я помню.

– Нет, – его руки обхватывают мои плечи, – ты забыла, что настоящее, а что лишь реквизит. Разве ты не видишь, какие они жалкие? Прячутся в углах, живут как тени, подлаживаясь под каблуки людей. Они их рабы, рабы крови, и останутся ими навечно. Хочешь быть такой же?

Рабы крови? Кажется, я начинаю понимать, о чем идет речь.

– Хочешь всю жизнь жить на задворках, питаться отбросами, не имея и пенни за плечами?

Чувствую, как мне, то есть Вирджинии, становится душно в этом помещении. Ком в горле впивается в шею.

– Хочешь зависеть от крови до конца жизни? Жить от инъекции до инъекции? Или быть свободной и наслаждаться даром, который подарила тебе судьба? Чего ты хочешь, Вирджиния?

– Нет! Я не хочу так жить!

– Хорошо. Тогда ты знаешь, что делать. Нужно от него избавиться.

Чувства захлестывают меня не оттого, что понимаю, о ком идет речь, а потому, что хочу этого. Она хочет. Беру свое самообладание в руки и направляюсь к двери.

– Только сделай это быстро.

* * *

Стою возле фонтана. Вокруг зияет темнота. По какой-то непонятной мне причине сегодня вечером прислуга не удосужилась включить на улице свет. Странно. Вижу свои руки с белоснежными манжетами. Одна из них сжимает цветок. Судя по лепесткам, пион. Где это я? Похоже на тот же парк-лабиринт. Фонтан, живая изгородь, клумбы. Да, верно, только, что я здесь делаю и кто я? На мне темный костюм, не с одного ансамбля. Брюки гораздо темнее жакета. На шее туго завязанный галстук-бант, в нем тяжело дышать. А еще у меня, кажется, нет груди. Брючный костюм, цветы, жакет, короткие волосы. Я мужчина! И не просто мужчина, я Блэквуд. Поверить не могу. Я в его теле! Но зачем? Слышу шорох за спиной. Сердце так и замирает в предвкушении. Шорох приближается, и я двигаюсь к нему навстречу. Чувствую, как приподнимаются уголки губ.

– Я уже было подумал, что ты не прид…

Увиденное обрывает мою речь на полуслове. Его я никак не ожидал встретить. Вместо сверкающих серых глаз на меня смотрит непроницаемое лицо жениха Вирджинии, Роберта.

– Не ожидал?

Боль в затылке, и я падаю на колени. Пытаюсь подняться, но очередной удар валит меня на землю. Звон слева, боль в спине и плечах. Удар за ударом, пока я не перестаю двигаться. Как же… только… больно. Удары не прекращаются. Боль такая сильная, что я не могу сделать вдох. Все тело горит в огне. Такое ощущение, что каждая моя косточка ломается кусочек за кусочком, фаланга за фалангой, чтоб снова срастить и сломаться. Нет, хватит! Я больше… не могу… Стойте! Тяжелый вес наваливается на меня сверху и тащит вперед. Голова раскалывается. Ничего не вижу, и это неудивительно, ведь у меня разбит висок. Кровь стекает по щекам и шее, кровь везде. Даже в легких. Чувствую солено-кислый привкус во рту. Это единственное, что я еще чувствую, кроме боли. Пытаюсь сосредоточиться на этом вкусе, чтоб не потерять сознание, но оно так и уплывает.

– Давайте, ребятки! Пора показать мистеру Бэллроузу, что бывает с теми, кто заходит на чужую территорию.

Чужую территорию? О чем они вообще? И кто такой этот Бэллроуз? Две пары рук впиваются в мою спину. От каждого их движения по ребрам идет новая трещина. Господи… Что им от меня нужно? Я ничего не сделал! Ком в горле вырывается наружу хрипом. Это легкие выпускают последние капли воздуха.

– Быстрее!

Еще одна пара рук впивается в бедро. Ноги отрываются от земли, спина расслабляется, все тело расслабляется. Лицо обдает ветром. Я словно лечу. Чувствую, как свободно двигаются руки-ноги, как выпрямляется спина. И, кажется, в этот короткий миг свободы даже боль размыкает свою хватку. Правда, ненадолго. Считанные минуты, и новая волна пронзает тело с такой силой, что даже сердце не выдерживает удара. Невыносимо… Господи, что же это? Я умер или на прямом пути в ад? Иначе почему так невыносимо горят мышцы? Кажется, будто во мне не осталось ничего живого. Где же Вирджиния? Почему она не приходит? Она должна остановить это сумасшествие! Но она не приходит, не зовет и не знает. Чувствую, как легкие наполняются водой. Откуда вдруг вода? И почему вдруг стало так зябко? Тело становится тяжелым и одновременно невесомым. Я всплываю или тону? Не чувствую ничего ниже груди и вряд ли уже почувствую.

Внезапно вода испаряется, в лицо бьет свежий воздух. Легкие с трудом пытаются избавиться от скопившейся воды.

– … шишь меня? Ответь, прошу!

Этот голос, такой знакомый, такой приятный, родной. Вирджиния?

– Скажи хоть что-нибудь!

Нет, это не ее голос. Слишком высокий. Это голос Мирилин! Пытаюсь подать голос, но тот расплывается брызгами крови. Не могу… вдохнуть…

– … только не умирай!

Чувствую, как что-то впивается в запястье, хоть там и так живого места не осталось. Стоит только этому «чему-то» войти в руку, как кожа моментально покрывается мурашками. Легкие разглаживаются, как лист бумаги, всасывая драгоценный воздух. Крупицы кислорода разносятся по венам. Господи… наконец-то я могу вдохнуть! Будто в первый раз, так же тяжело и больно.

– Ты поправишься, слышишь? Все будет хорошо, инъекция поможет.

Чувствую, как руки приподнимают голову и кладут на колени. Вижу перед собой лицо Мирилин, побелевшее от страха, а в голове бесконечным кругом вертится только одна мысль: «Я жив, я выжил, я в безопасности».