– Он в стадии разработки.

Отлично. И на что я только надеялась, что Блэквуд взмахнет волшебной палочкой и переправит нас через стену? Только сейчас замечаю белую крупу над головой. Снег идет.

– Почему они не пришли за нами? Думаешь, они мертвы?

– Это один из возможных вариантов.

– А есть другие?

– Несколько.

– И? – опускаюсь на корточки. – Какие?

– Задержка могла возникнуть по причине неисправности механизма врат.

Он резко замолчал, но я успела уловить в его голосе нотку недосказанности.

– Или?

– Или они не увидели ракетницу из-за недостаточной высоты взлета и смога над стеной.

Не смогли увидеть? Как так? Ведь мы все это время только и жили, что надеждой на них. Значит, мы истратили патрон зря?

– И что нам сделать, чтоб они нас увидели?

– Взобраться выше.

– Скалы! – соображаю. – Мы можем вернуться к скалам и послать сигнал с вершины.

– Слишком далеко. Нужно выше, а не дальше.

– Выше? Но здесь ведь только лес.

– В этом и затруднение, выше ничего нет.

Он расстилает прутья внутри шалаша. Похоже, пол почти готов и очень кстати. Ветер становится все сильнее. Как же только… холодно… Ветер сдувает с ног.

– Внутрь!

Только проскальзываю внутрь, как Блэквуд заваливает проход бревнами. Отлично придумано. Так снегопад точно до нас не доберется. Внутри довольно уютно, не считая, что места едва ли хватает для двоих. Но выбирать не приходится. Крыша над головой опасливо трещит. Похоже, вьюга достигла своего апогея. Надеюсь, бревна выдержат давление. В глаза бросается свечение возле прохода. Костер? Разве это не опасно? Но выражение лица Блэквуда дает понять – опасности нет. Огонь… наконец-то. Правда, совсем маленький. Все потому, что Блэквуд развел костер в яме. Очевидно, чтоб его свечение не было так заметно. Придвигаюсь к костру и замечаю небольшой тоннель, ведущий за пределы шалаша. По нему выходит дым. Значит, он не будет скапливаться внутри, что значительно уменьшает вероятность возгорания. Блэквуд накрывает яму сырыми палками, сверху выкладывает рыбу.

Он все продумал, черт возьми. Это никогда не перестанет меня поражать – его готовность ко всему. «Умеет строить дома из веток», – добавляю пункт в списке фактов о Дориане Блэквуде, между «умеет выживать в диких условиях» и «отличает съедобные ягоды от ядовитых». А еще в нем есть «владеет боевыми искусствами», «держит нож под подушкой», «разбирается в целебных травах» и «способен укокошить змею с закрытыми глазами». Но этого все равно недостаточно. Я почти ничего не знаю о человеке, с которым провожу бок о бок больше времени, чем с собственной сестрой. Он почти всегда молчит, а я не спрашиваю, потому как знаю, что он не ответит. Это… немного настораживает. Откуда он? Сколько ему лет? И как вообще оказался во всей этой истории с сиринити?

Что, если он убийца? Может, он загубил десятки жизней. А я спокойно подаю ему воду, ведь он Верховный Жрец. Не знаю точно, что это значит, но вряд ли что-нибудь хорошее. А как же слухи о его семье? Что, если он действительно убил своих родных потому, что те мешали ему жить? Как сидеть рядом с человеком, который на такое способен? Раньше я об этом не задумывалась. Вернее, старалась отгонять подобные мысли, так как была уверена, что это неважно. Мы ведь все равно отсюда выберемся, и я забуду об этом месте, сотру из памяти. Но мы не выбрались. Дни перерастают в ночи, ночи – в дни, а мы все никуда не движемся. Мы застряли, рядом, вдвоем. Конечно, он ничего плохого мне не сделал. Он не раз спасал меня, хоть я и не знаю почему, но как знать, что это было бескорыстно? По всей видимости, никак.

Воспоминания о той ночи еще проскальзывают в голове. Тогда он казался совсем другим, таким уставшим и уязвимым. Настоящим. Может, падшие были правы насчет его двуликой природы? Забавно получается, ведь с ним произошло то же, что и с ними. Его бросили за стеной так же, как и он их когда-то. Что это: случайность или рок судьбы? Только теперь с ним оказалась я. Видимо, карма – существо ненасытное. Ветер никак не утихомирится. Блэквуд давно уже повернулся ко мне спиной. Пытается уснуть или делает вид, чтоб не говорить со мной. А я все не могу заставить свои мысли заткнуться. Они будто хотят меня быстрее добить, чтоб я не мучилась. И у них это получается. Я не могу сомкнуть глаз. Не потому, что не устала, а потому что боюсь. Да, именно. Мне страшно. По-настоящему, честно. Раньше я старалась держаться, откидывала мысли о смерти, игнорировала голод и боль, но всему есть предел и моим силам тоже. Теперь, после всего произошедшего, я могу честно признаться – мне страшно. Хотя бы себе. Блэквуд не поймет мои чувства. Едва ли он знает, что это такое. Мы вдвоем, но я наедине с собой храню свои секреты. Как надолго нас хватит?

– Блэквуд?

– Что?

– Не оставляй меня больше одну.

Ожидаю услышать что-то вроде «я коннетабль и делаю, что хочу», но он отвечает лишь тихое:

– Не буду.

Как-то Блэквуд сказал, что я выжила оттого, что сильная, но это не так. Я слабая, потому что, несмотря на все, через что прошла, я все еще хочу умереть.

* * *

Вторая половина дня ничем не лучше первой. Во время бури мы старались разработать план. К сожалению, тщетно. Единственным более-менее реальным вариантом было бы послать другой сигнал стражам, который они точно заметят на высоте птичьего полета, но какой и как – нам придумать не удалось. Но, если наши попытки снова потерпят провал, мы обязаны будем смириться с поражением. Тогда у нас только два варианта – вернуться в Нору или выживать самостоятельно. Первый вариант откидываем сразу. Вряд ли после того, что мы натворили, падшие погладят нас по головке. Допустим, меня они принять смогут, но не Блэквуда. Он ведь Предатель. Они не оставят это просто так. Пока что у нас связаны руки. По крайней мере пока мы не придумаем ничего стоящего. И я сижу у огня, пожевываю рыбий хвост вместо того, чтоб что-либо делать. Снова. Эта беспомощность меня убивает. Ненавижу чувство, когда ты хочешь что-либо изменить, но не можешь. Еще и Блэквуд делает вид, что все нормально, хотя на самом деле ничего не нормально. Или здесь только меня волнует, что мы совершенно ничего не знаем друг о друге?

– Спрашивай.

– Что?

– Я вижу, что тебе не терпится. Избавь меня от этого.

Откуда он знает, о чем я думаю? Неужели я настолько предсказуемая? Вопрос так и крутится на языке. Спросить или нет?

– Ладно. Это правда, что ты убил своих родителей?

– А ты как считаешь?

– Думаю, ты на это неспособен.

Он смотрит на меня так долго и пристально, что я начинаю сомневаться в своих словах.

– Почему?

– Мне кажется, ты не настолько сумасшедший.

– Напрасно ты так думаешь.