физически, так и морально, все ж многое было для меня внове и требовало повышенного усердия.

Некоторое разнообразие в групповые занятия магией внес Крис. Который, как оказалось, в тот день, когда я создал конусный щит, нос начесывал не зря — этот прием, помогающий ему в рассуждениях, сработал и тогда, и он дней через пять выложил нам схему структуры сложносочиненного снаряда.

Я так понял, что новшеством для Стражей, бывшими магами-универсалами поголовно, такая штукенция не считалась, а новаторство заключалось в том, что такую фигню решено было применить именно в команде моностихийников.

А тут сложности исполнения выходили совсем другого характера. Во-первых, такой снаряд требовал участия сразу трех магов не ниже 6-го уровня, а это по местным реалиям редкая команда могла позволить себе. А во-вторых, эти трое, в жизни не знавшие другой стихии кроме собственной, должны были еще и научиться как-то чувствовать две чужие.

Это что касалось теории, а вот в практическом исполнении, после дня проб и ошибок, наш снаряд получился просто произведением магического боевого искусства! Наш с Крисом огненный фаер, размером чуть не с фитбол, внутри него полый шар из камня от Мара, и в центре ледяное ядро Джера. Ну, а для скорости и дальности полета в момент броска это еще обволакивалось «воздухом» Джен.

И вот такой монстр прилетает в цель, сначала расплескивается огнем по площади метров тридцать квадратных, припечатывает до ямы само место прилета каменной тяжестью и под конец еще и разлетается в разные стороны ледяными иглами!

Наши Сопровождающие были после первого удачного испытания в восторге от слаженности проделанной нами работы, ну а мы так просто — счастливы! Хотя, конечно, побегать тем, кто владел «водой» пришлось, поскольку запущенный снаряд улетел от нашего тренировачного лужка далеко и чуть не поджег колосящиеся поля в отдаленье.

Но и на личных занятиях с магией я делал немалые успехи в освоении второй стихией, а вернее, сочетании двух. Тут сложность заключалась в том, что Миха с Дулей блюли как раз таки, чтобы мы подобного не творили. Все боялись, что мы сорвемся и выдадим по второй, а то и по третьей стихии на турнире. В общем, в этом случае они не верили в нас совершенно.

А потому момент, когда нам после обеда выпадал свободный часик, в который наши Сопровождающие отбывали один подремать, а второй почитать, его старались ухватить все и в зеркальном дворике случался затор. Но защитные медальоны на общей крови у нас не отбирали после групповых занятий и как-то, но мы умудрялись умещаться все вместе.

Мне, собственно, такое положение дел только на руку выходило — было у кого спросить и у кого подсмотреть.

Вообще «воздух» в бою использовался для увеличения скорости и дальности всего, что делал маг — его же прыжков и бега, полета боевых атрибутов, мощности толчка при отклонении снаряда противника. Так же, в сочетании с тем же огнем, в двуструктурных фаерах, он позволял получить молниевый разряд. Который в свою очередь уже так же, как и огненный, мог использоваться простым шаром, пригоршней мелких, которые лично мне напоминали фейерверк, ну и, как аналог водной или огненной струи, поток молний.

Когда я еще только начал осваивать новый вариант совмещенных стихий, мне вспомнилось то происшествие на трассе, когда дед увозил меня из Геленджика, а какой-то «мульт» пытался нам преградить дорогу. Само это событие воспринималось каким-то далеким-далеким, будто лет пять уж спустя, но вот дедовы действия, как ни странно, всплывали в памяти четко, словно видел их накануне. Возможно, именно потому, что теперь я в полной мере понимал, что он тогда сделал.

Снаряды такой величины и подобного качества, не смертельны, и даже мало травмоопасны, но вот для оглушения разряд выдают достаточный. А уже управление ими с помощью «воздуха» позволяет разом охватить все тело соперника, стреножить и повалить.

Пытаясь воссоздать такой прием, я вынужден был отдать должное мастерству деда — у меня, даже за две недели тренировок, ни сами мелкие заряды, ни воздушные потоки при них и близко так слаженно не ложились в заданную конфигурацию.

Ладно, понятно, что опыт в любом деле важен. А потому, вот вернусь домой, там и займусь поплотней тренировками. Здесь же, тот несчастный безнадзорный час, толком и не знаешь, на что потратить. Вроде только начал, а уже бежит чей-то валет, поставленный загодя на стреме, с сообщением, что Сопровождающие наши наотдыхались и направляются сюда.

Да, еще в последующие две недели, стоило устаканиться расписанию занятий, как за нас взялись портные и гномы, принявшиеся мордовать примерками день, через день.

И, что самое странное, с одеждой этот процесс давался сложней, чем с латами, хотя, казалось бы, где тряпки разные, а где металлический сборный доспех?!

Но нет. Гномы работали слаженно и четко, на лишние разговоры не размениваясь. А вот портные оказались мужиками нервными, с натурами артистическими, и характерами довольно гадостными. Они и между собой постоянно собачились, и нас затуркивали своими требованиями, нас же при этом, не желая совершенно слушать и воспринимать!

И вот как раз последнее-то, меня лично, выбешивало основательно.

Оказалось, что та одежда, что пошили нам для повседневной носки, очень даже не плоха и шита скорее по образцам простонародным. А все те кружева и вышивки, что нервировали меня, делали наши вещи просто более статусными и пригодными для ношения «господ».

Так что, старый гардероб оказывался еще цветочками… я бы даже сказал, бутончиками… против тех ягодок, что сейчас мастрячили для нас, и которым, похоже, даже в рамки моего расширенного с некоторых пор мироощущения не удастся влезть.

Я, конечно, не спец по средневековой одеже и сделать какие-то параллели с определенным веком в нашей истории не смогу. Да, думаю, и не стоит пытаться, поскольку все же это другой мир. Но если судить, так сказать, по итоговым образцам, то именно пристрастие к сложности деталей и наворотам красивостей делало местное шмотье практически идентичным с тем, что носили у нас в условное средневековье.

Где уж мой автопереводчик брал аналогии для своего творчества — не знаю, многих слов я вроде даже не слышал никогда. Может, читал где-то? Или он уже даже не заморачивался и преподносил мне оригинал?

Кто его знает, но мои самопринятые обозначения он отмел, заменив другими, и именно их-то пристраивал к месту в разговоры с портными. Уточнить детали, правда, не удавалось, поскольку, как раз таки двустороннее общение у меня с местными кутюрье и не задалось. Стоило только высказать какое-то возражение,