Лаурентис предложил мне участие в большом кинопроекте. Я сказал маме: «Останусь с тобой. Не поеду». Но она ответила: «Тебе надо ехать, надо ехать. Жизнь нужно жить». Я прилетел в Нью-Йорк и сразу узнал, что она умерла в ту же ночь. Я поехал к своему другу Эймосу Фогелю, который тут же отменил все дела и целый день сидел со мной, молчал и даже читал какие-то молитвы. В тот же вечер я улетел назад.

36. Конец образов

Я пытаюсь представить, каким бы стал мир, если бы исчезли такие книги, как эта. На протяжении последних десятилетий все чаще случается так, что молодые люди, даже студенты университетов, почти не читают книг. Эта тенденция усилилась с появлением твиттера и его формата коротких текстов, с ростом популярности мессенджеров и видеороликов длиной в минуту. Каким будет мир без живых языков, разнообразие которых быстро и необратимо сокращается? Каким будет мир без глубокого образного языка – а значит, и без моей профессии? Такому миру может прийти конец, после которого уже не будет никакого возрождения. Я могу вообразить себе радикальный отход от мышления, аргументации, образов, то есть не просто грядущую тьму, которая еще позволяет ощущать объекты, но такое состояние, когда и самих объектов больше нет, – сплошную черноту, наполненную только страхами, воображаемыми чудовищами. Мне приходит в голову один отрывок из Флорентийского кодекса, в котором автор текста словно пытается в условиях разрушения культуры найти опору в своем языке: «Пещера пугает, место страха, место смерти. Ее зовут местом смерти, потому что здесь умирают. Она – место тьмы; темнеет; всегда темно. Стоит с распахнутым ртом». Как можно устроить отсутствие образов? Не просто отмену, пусть даже и радикальную, а окончательный отказ от их сути – от-сутствие. Я могу представить себе два зеркала, стоящие друг напротив друга настолько точно, что они не отражают ничего, кроме самих себя, и так до бесконечности. И нет больше ничего, что они могли бы отражать… Если посмотреть сквозь прозрачные с одной стороны зеркала, используемые отделом убийств во время допросов, в зеркале перед собой можно увидеть Ничто. Ни преступника, делающего признание, ни стола, ни стула, ни лампы: только пространство, где все это отсутствует, и отсутствие воспроизводится в бесконечных отражениях. Ничего больше нет, нет ни жизни, ни дыхания. Нет француза[55], доедающего свой велосипед. Нет и другого француза, переключающего свою неуклюжую колымагу на заднюю передачу, чтобы затем пересечь на ней всю Сахару задом наперед. Нет больше ни правды, ни лжи. Нет реки, которую зовут Рекой Лжи, Юяпичис, реки, которая обманывает вас, притворяясь большой рекой Пичис. Нет японского свадебного агентства, которое создавало в небе метеоритный дождь (опрокинув со спутника ведро песка), чтобы восхитить невесту. Нет никаких близняшек, живущих в отдельных телах, но думающих и говорящих синхронно. Нет попугая из путешествия Александра фон Гумбольдта – в 1802 году Гумбольдт наткнулся на деревню на реке Ориноко, все жители которой умерли от эпидемии: вместе с ними исчез их язык, но в соседней деревне еще холили и лелеяли попугая, попавшего к ним из того поселения сорок лет назад. Так вот, этот уцелевший попугай все еще вполне разборчиво произносил шестьдесят слов на мертвом языке жителей погибшей деревни. Фон Гумбольдт записал эти слова в свой дневник. Что, если мы сегодня обучим двух попугаев, чтобы они обменивались этими словами? Или давайте представим в далеком будущем какие-нибудь рукотворные сооружения – пусть даже они простоят не вечно, а допустим, двести тысяч лет. За это время человечество может исчезнуть совсем, но некоторые из наших памятников и тогда стояли бы несокрушимо. Плотина в ущелье Вайонт выстояла при сходе огромного оползня – двести пятьдесят миллионов кубометров камня, щебня и земли. Ее фундамент толщиной 28 метров отлит из особым образом закаленного железобетона. Так вот, этот фундамент почти наверняка все еще стоял бы там – величественно пребывал бы, ничего не провозглашая и не будучи посланием никому. И там, у подножия гладкой бетонной стены, со скал сбегал бы наискосок кристально чистый ручей, который ищут стайки оленей так, как будто

Фильмография

1961 Геракл

Короткометражный фильм. История о культуристе – сможет ли он повторить подвиги мифического героя Геракла?

1964 Игра в песке

Короткометражный фильм. Не демонстрировался.

1966 Беспримерная защита крепости Дойчкройц

Короткометражный фильм. Бессмысленная оборона крепости от несуществующего врага.

1967 Последние слова

Короткометражный фильм. Последнего обитателя острова, зараженного проказой, насильственно возвращают в цивилизацию. Он отказывается от любых разговоров.

1968 Признаки жизни

Игровой. Раненый немецкий солдат после Второй мировой теряет разум и стреляет из ракетницы без разбора по чужим и своим.

1969 Меры против фанатиков

Рантье думает, что он должен защитить беговых лошадей на ипподроме от фанатиков.

Летающие врачи Восточной Африки

Документальный. Врачи оказывают медицинскую помощь в удаленных областях Восточной Африки.

1970 И карлики начинали с малого

Игровой. Восстание малоросликов приводит к разрушениям в тюремной колонии.

Фата-моргана

Вне категорий. Поэтический реквием по планете, потерявшей себя в миражах.

1971 Ограниченное будущее

Документальный. Мечты детей с особенностями.

Земля молчания и тьмы

Документальный. Фильм о мире слепоглухой Фини Штраубингер, судьба которой переплетается с судьбами других слепоглухих.

1972 Агирре, гнев божий

Игровой. Лопе де Агирре возглавляет отряд испанских конкистадоров, и в поисках страны золотых приисков Эльдорадо они бесследно исчезают в джунглях. История о власти и безумии.

1973 Великий экстаз резчика по дереву Штайнера

Документальный. Молодой резчик по дереву Вальтер Штайнер так сильно увлекается прыжками с трамплина, что на чемпионате мира в Планице несколько раз прыгает дальше всех и долетает до зоны, грозящей лыжникам смертельными повреждениями. Фильм об экстазе и смерти.

1974 Каждый за себя, а Бог против всех

Игровой. Найденыш Каспар Хаузер появляется в Гамбурге. Он не знает ничего о мире, о языке и о других человеческих занятиях. Повесть о трагическом убийстве единственного в своем роде исторического персонажа.

1976 Стеклянное сердце

Игровой. В XVIII веке пастух Мюльхиазль в видениях зрит конец света. Жители его деревни, словно лунатики, устремляются к гибели, которую он напророчил. Все актеры играют под гипнозом.

Никто не хочет со мной играть

Короткометражный. Необычный мальчик со своим говорящим вороном.

Заметки о новом языке

Документальный. Чемпионат мира среди аукционистов крупного рогатого скота в Пенсильвании. Фильм о пределах языка и последней поэзии капитализма.

Строшек

Игровой. Строшек освобождается из тюрьмы и мечтает о новой жизни в Америке. В компании старика и проститутки Евы он бежит в Висконсин. Баллада.

1977 Ла-Суфриер

Документальный. Остров в