в губы было непреодолимым, но это было немыслимо. Это была деловая сделка — вот и всё. Он собирался помочь ей только потому, что, в конечном счёте, она вынудила его к этому. И она не смогла бы этого сделать, если бы с помощью Макса и Роба не поставила его в безвыходное положение. Она не могла испытывать вину за то, что боролась за своё собственное выживание, а это было именно то, что она и делала — она давала отпор судьбе. И ей нужно было продолжать бороться. Возможно, Кейн и был на пороге того, чтобы получить доступ к её душе, но ей нужно было сохранять ясную голову, даже если её сердце было менее контролируемым.

Она убрала волосы с шеи и склонила голову набок, обнажив её перед ним. Положив одну его руку на свою поясницу, а другую на затылок, она собралась с духом и закрыла глаза.

Когда он укусил, она ахнула, на этот раз отсутствие анестезии привело к тому, что она прочувствовала каждый миллиметр прокола. Она хлопнула ладонью по его предплечью, а другой вцепилась в пояс его джинсов.

Вкус её крови или чувственность акта, а может быть, и то, и другое, казалось, мгновенно возбудили его, сделав его насыщение одновременно и диким, и быстрым. Она не могла точно сказать, усиливались ли сила и напряжение в его руках, а также интенсивность его кормления, или это было отражением её собственного ослабления, головокружения, быстро одолевавшего её в течение нескольких минут.

Его хватка на её шее усилилась, другой рукой он вцепился в ткань на пояснице, сжимая её, и крепко прижал её к своему паху. Почувствовав его эрекцию, Кейтлин напряглась. Это кормление было грубым и безудержным. И она знала, что если он хотел после него секса, он будет точно таким же.

Она хотела бояться. Каждая капля порядочности и здравого смысла подсказывала ей, что так и должно быть, но напряжение глубоко в животе не имело ничего общего со страхом.

Её пульс участился, не только из-за того, что сердце боролось с давлением, вызванным изъятием его сущности, но и из-за давления его твёрдого тела, прижатого к ней. Тело, которое даже в течение нескольких минут уже быстро восстанавливалось. Тело, которое, судя по его непривычному низкому рычанию, всё ещё хотело больше. Намного больше.

Кейн переместился на другую сторону её шеи и снова укусил. Кейтлин вздрогнула и ногтями впилась в его твёрдые предплечья. Но он поймал её запястья, завёл их ей за спину и удерживал их там только одной рукой, в то время как другой удерживал её шею именно в том положении, как ему нужно было.

Сила, возвращающаяся в его тело, возросла по мере того, как он полностью расслабился во время кормления. Его хватка стала более уверенной, а движения — более плавными. Кормление больше не было просто необходимостью. Оно постепенно заменялось удовольствием. Он слизнул кровь с раны, которую нанёс, и поцеловал её в подбородок, туда, где Роб ударил её, прежде чем его губы встретились с её губами. Металлический привкус её крови смешался у неё во рту, когда он глубоко поцеловал её.

Его губа уже зажила, как и порез на лбу. Искра возвращалась в его глаза, их острота сменяла усталость и боль.

Она собралась с духом, когда он уткнулся носом в её ложбинку, и напряглась при мысли о том, что он прикусит её грудь.

— Кейн, — произнесла она, задыхаясь. — Кейн, с тебя достаточно.

Но он не обращал на неё никакого внимания. Сквозь тонкую ткань её трусиков она ощущала, как его эрекция уже пульсировала под джинсами. Если раньше у неё и были какие-то сомнения в том, что должно было произойти, то теперь они все были отброшены.

Кейн сорвал несколько пуговиц на её платье, оттягивая ткань в сторону. Опустил чашечку её бюстгальтера, открывая доступ к груди.

Она замерла, испугавшись, что он укусит, но он этого не сделал. Кейтлин вздрогнула и захныкала, нежность в сочетании с жестокостью создавали пьянящую смесь для её собственного возбуждения.

Почувствовав это, он на мгновение отпустил её руки, и опрокинул её на спину на холодный и твёрдый кафельный пол. Он сорвал с неё трусики, стянул свои джинсы и трусы, а после раздвинуть её бедра, которыми она обхватывала его. Она лежала под ним, её тело подчинялось тому, в чём он нуждался, и это было пугающе естественно. Не то чтобы её молчаливое согласие что-то меняло. Дело было не только в том, что Кейн брал то, что ему было нужно — в этом был смертельный подтекст того, что он брал то, что хотел.

Но всё же она не чувствовала страха, несмотря на охватившую её тревогу. Воспоминания вернулись резко и быстро о том, как она вошла в эту комнату и увидела его. Тошнота, которую она почувствовала из-за боли, через которую они заставили его пройти. То чувство глубоко внутри, которое парализовало её, когда она поняла, что они были полны решимости убить его. Перспектива того, что они могли так легко действовать с ним, всё ещё приводила её в ужас. Если бы они это сделали, она с таким же успехом могла бы попасть в лапы потрошителя душ, потому что смерть Кейна в любом случае вырвала бы её душу.

Когда он без дальнейшего предупреждения проник в неё, она дернулась и ахнула. Ощущение было совершенно другим, как будто всё происходило заново, в первый раз.

Заставив её ещё шире раздвинуть бёдра, чтобы позволить себе более глубокое проникновение, он слегка отстранился и снова вонзился в неё, на этот раз наполнив её до самого основания за один раз. Слеза скатилась по щеке от нарастающего давления внутри, от жара, переполнявшего её, несмотря на прохладу его тела, пола.

Она почти не заметила, как он откинул назад её волосы, пока он снова не укусил. На этот раз укус был страстным и импульсивным. Она вскрикнула, но это только заставило его насыщаться ею сильнее и безжалостно входить глубже. Его обновленное тело стало бескомпромиссным, пока он пил.

Она выгнулась дугой, инстинктивно прижимаясь к нему, когда его окровавленные губы снова накрыли её губы. Его поцелуй был ненасытным. Пульсация между её ног была ошеломляющей, всеохватывающей. Она закрыла глаза, потерявшись в ощущениях, страстно желая оргазма. Она стиснула руки, затаила дыхание. Забыла, где она была.

Его темп ускорился, его рычание встревожило её, на мгновение отвлекая от сильного жара, разливающегося по её телу.

И когда он снова впился в неё,