Она снова отвела взгляд, опасаясь того, что он может увидеть. Но он снова подтвердил это — те слова, которые он произнёс, когда опускал её в ванну. От этих слов зависело их выживание.

— И это всё?

Кейн снова кивнул.

— Это всё. При возвращении её обратно, это будет не более чем лёгкий удар в грудь.

Она тяжело вздохнула и опустилась на пол. Она подтянула колени к груди и скрестила лодыжки, загипнотизированная мерцающим пламенем, усиливающим тёмные тени по комнате.

Он сел рядом с ней, вытянул ноги к огню и опёрся на руки.

— Что бы ты сделал, Кейн, если бы я не влюбилась в тебя?

— Что бы ты сделала, если бы я не ждал тебя в коридоре той ночью?

— Я бы зашла прямо в один из твоих притонов и потребовала встречи с тобой.

Он улыбнулся.

— О, да, это верно. И пригрозила раскрыть мои связи с Джаском Тао, верно?

— Нет, я бы заманила тебя в ловушку и прочитала твою тень против твоей воли.

— Так просто, да?

— Конечно, тогда я не знала того, что знаю сейчас. А как насчёт тебя? Каков был твой запасной план?

— Я знал, что он мне не понадобится.

Кейтлин покачала головой и снова посмотрела на пламя, стараясь подавить улыбку.

— Даже ты не настолько уверен в себе.

Она прислушивалась к потрескиванию огня, удивляясь тому, насколько расслабленно она чувствовала себя в его присутствии, в какой безопасности.

— Было время, когда я чуть не пригласил тебя на свидание, Кейтлин.

Она оглянулась на него через плечо, слегка приподняв брови.

— Пригласил меня на свидание?

— Тебе, должно быть, было около двадцати трёх. Это было после исчезновения Роба, но до того, как ты присоединилась к ПКВ. Тогда ты, конечно, не знала бы, кто я такой, но я знал тебя. Это произошло вскоре после того, как я во всём разобрался. Я проходил мимо кафе, и там сидела ты — совсем одна. Я собирался зайти туда и пригласить тебя, и вернуться к себе, а потом сделать с тобой самые ужасные вещи. Я хотел разорвать тебя на куски и вернуть Максу.

Кейтлин нахмурилась.

— Так почему же ты этого не сделал?

— Это не был моральный выбор. Для Ксавьера это ничего бы не значило, кроме неловкого затруднения. Он бы скрыл это так же, как он сделал с твоими родителями.

— Значит, ты пощадил меня до того времени, пока не смог заставить нас всех страдать ещё немного больше.

— Радуйся этому. Мой затянувшийся период тогда оказался теперь твоим спасением.

— Но ты бы прибёг к этому, если бы твой план не сработал?

Он посмотрел ей в глаза и выдержал её взгляд.

— Таково было моё намерение. Моим намерением также было ничего не испытывать к тебе. Всё вышло не совсем так, верно?

В животе у неё всё перевернулось. Её сердце бешено заколотилось. Она пристально посмотрела ему в глаза.

— Разве?

— Ты действительно думаешь, что единственная причина, по которой я остановил твоё прочтение меня, это желание спасти себя?

— Ты бы не согласился мне помочь, если бы я не пригрозила, что прочитаю тебе.

— Ты никогда этого не узнаешь, да?

Она искала искренность в его глазах, пока напряжение не стало слишком сильным, и она снова перевела взгляд на огонь.

— Я не совсем бессердечный, Кейтлин.

Её пристальный взгляд вернулся к нему.

— Я знаю, — сказала она, удивляясь собственной убеждённости. — И я не думаю, что Ксавьер одержал полную победу. Я знаю, что Кейн Мэллой, которого я видела на картинах твоей сестры, всё ещё там, скрыт за местью, гневом и ненавистью.

На короткий миг она отвела глаза от его пристального взгляда. Стянула свитер, чтобы жара не причиняла дискомфорта. Чашечки её лифчика снова были на месте, но первые пять пуговиц на платье были оторваны. Она изо всех сил натянула ткань и снова обхватила ноги руками.

— Было ли что-нибудь из этих сообщений правдой, Кейн? Ты сотворил что-нибудь из этого?

— Я делал много плохих вещей по множеству плохих причин, большую часть времени по отношению к плохим людям, но не ко всем. О чём-то я сожалею, о чём-то нет. Но я ничего не могу изменить.

— Но то, что случилось с Араной, послужило катализатором для многого из этого, не так ли?

Мгновение он изучал её.

— Единственный раз, когда я чувствовал себя беспомощным, это когда наблюдал, как эти человеческие ублюдки убивают моих родителей.

Её грудь сжалась.

— Ты видел, как это произошло?

Он снова уставился в огонь.

— Я был под половицами. Предполагалось, что мы уже должны были бежать: я и Арана. У нас был выход под землёй. Наши родители отправили меня туда с ней, как только увидели приближающихся линчевателей. Я спустился туда, но не мог пошевелиться. Я наблюдал за происходящим сквозь щели. Арана была совсем маленькой. Я держал её глаза закрытыми, её рот тоже. Мне нужно было увидеть их лица. Мне нужно было знать, на кого я собираюсь охотиться.

— Сколько тебе было лет?

— Достаточно взрослый, чтобы знать, кто я такой и что я заставлю их заплатить, — он задумчиво уставился на пламя, на мгновение замолчав. — Когда они начали разрывать наш дом на части в поисках нас, я убежал, оставив его пылать синим пламенем позади нас.

Она нахмурилась, увидев темноту в его глазах, янтарный отблеск в них, а также печаль — глубокую, непостижимую печаль, приглушённую всё ещё кипевшим гневом.

— Я обещал присматривать за ней. Араной. Вместо этого я был в каком-то грязном, сыром подвале, отдавая себя какой-то женщине, лицо которой я даже не могу вспомнить.

— Как ты узнал, что произошло?

— Кто-то нашёл её тело следующей ночью. Я ходил искать её, когда она не вернулась домой. Она всегда возвращалась домой к рассвету.

Она снова уставилась на пламя рядом с ним.

— Арана была единственной добродетелью, оставшейся во мне, — сказал он. — Так что, может быть, ты права. Может быть, это послужило катализатором. Может быть, это показало, кем я был на самом деле, когда мне не нужно было любить или думать о ком-то ещё. Честно говоря, я уже и не знаю. И мне всё равно.

Она изучала его в свете камина. Эти красивые мужские черты. Эти нежные, страстные губы. Эти глубокие, эмоциональные, неукротимые глаза.

— В тебе всё ещё есть что-то хорошее.

Он резко выдохнул и снова посмотрел на неё.

— Есть, — настаивала она. — Я это почувствовала. Я видела это. Я знаю, что большая часть этого была направлена на то, чтобы заставить