уже два месяца на одном месте, а его все нет, что и говорить, я готова была волосы на себе рвать от тревоги. Несмотря на загруженный график, я нередко думала об экзорцисте, а как-то раз, когда нервы были совсем расстроены, даже расплакалась в подушку от мысли, что он может быть мертв. И ведь ничто не могло доказать обратное и успокоить меня! Он мог погибнуть во время испытаний в Ордене, его могли вычислить по татуировкам, могли убить уже по пути… может у него случился приступ видений, или «галлюцинаций», которые он не мог контролировать, и его опять отправили куда-то на лечение… Да мало ли что с ним могло случиться?

В отличие от Дейка и Леопольда я и мысли не допускала о том, что Арланд мог просто из прихоти не приехать. У нас ведь были планы, черт возьми… для него попасть в другой мир было так же важно, как для меня. К тому же, у меня его трубка, как залог! Неужели он мог ее бросить? Да и… впрочем, нет. Говорить о том, что одна из причин, по которой Арланд не мог просто так испариться на просторах Скахана, это привязанность ко мне, наверное, было глупо. Что-то иногда мелькало в его взгляде, но где гарантии, что это не игра моего самолюбия?

Самым страшным было то, что я никак не могла связаться с инквизитором, не могла проверить свои подозрения. Единственное, что я могла, это на нервах выкуривать по несколько трубок в день, пока кто-нибудь не отберет у меня единственное сокровище и не спрячет «для блага моего же здоровья».

Однажды, это было в мои последние дни с серафимами, я сидела на своем персональном балконе с трубкой, рассуждая обо всем, что меня ждет. Новая жизнь, новое путешествие, новые исследования… Мне так хотелось этих перемен, я с нетерпением ожидала дня, когда выйду в мир и смогу применить все то, чему научилась.

Я смотрела на верхушки сосен, окружающих зачарованную полянку. Чтобы их увидеть, приходилось поднимать голову к серебристому небу и щурить глаза от света солнца, скрывшемся за облаками. Неожиданно серебристое полотно прорезала темная тень: из леса вылетела большая птица.

Я еще не вышла из своих рассуждений о колоссальных переменах, потому эта птица, так быстро взлетевшая в небо и нарушившая его чистую гармонию, заставила меня вздрогнуть: я словно видела знак судьбы.

Я судорожно вдохнула побольше свежего воздуха в как будто зажатую волнением грудь. Птица летела прямо ко мне.

Не прошло и минуты, как она уселась на деревянное перило. Это оказалась сипуха, сова со светлыми перьями, белым лицом в виде сердца и прекрасными черными глазами. Устроившись поудобнее, она повернула голову ко мне и спокойно встретила мой взгляд. Это была не простая птица.

Я поднялась с плетеного кресла, на котором сидела, и подошла к бортику балкона, чтобы посмотреть, улетит ли гостья, если я приближусь. Птица не испугалась меня, она осталась на месте, ее невероятные черные глаза блестели поразительным умом.

Сама не знаю, чего я ждала от нее, возможно, что она заговорит со мной или, может, что к ее лапке будет прикреплено письмо… Но сова, насмотревшись на меня, вдруг развернулась, спрыгнула с балкона и полетела обратно в лес. Вскоре она скрылась за деревьями.

Зародившаяся было надежда угасла. Почувствовав тяжесть в груди, я вернулась в кресло, на подлокотнике которого осталась трубка.

Почему-то при виде ее дико заболели глаза, по телу разлилась опустошенность, от которой опускались руки. Застыв в кресле, я просидела, смотря на леса невидящими глазами, до тех пор, пока вдруг не послышались шаги по траве и сухой листве.

Вздрогнув, я вскочила и как безумная бросилась к перилам балкона… Из леса выходила фигура.

При виде ее, я остолбенела, но присмотревшись поняла, что это всего лишь Рэмол.

Серафим, выйдя из чащи, помахал мне рукой и улыбнулся, потом расправил свои огромные крылья и, с огромной силой взмахнув ими, взлетел.

– Ты чего? – пораженно спросила я у него, помогая забраться на балкон.

– Просто на балкон залетел, – ответил Рэм, складывая крылья за спиной. – А ты что тут делаешь? В это время Кудеяр обычно гоняет тебя по поляне и бьет палкой.

– Это была твоя сова? – спрашиваю, не обратив внимания на его вопрос. – Сипуха?

– Что? – серафим с искренним недоумением в глазах посмотрел на меня. – Какая еще сова?

– Ко мне только что прилетала сова, – объясняю. – Она прилетела и уселась на перила, совсем не испугавшись меня. Она вела себя не как обычная птица… более осознанно, что ли.

– Нет, я сов не приручаю. А что, разве никого другого нельзя подозревать в подкармливании странных сов? Почему сразу я-то? – шутливо спросил серафим, усаживаясь на перила и принимаясь болтать ногами.

– Просто она улетела за то дерево, из-за которого ты показался… к тому же, она летела так низко, как будто собиралась сесть кому-то на руку. Видимо, она ручная… – я принялась путано объяснять.

– Кончала бы ты курить, Бэйр, – усмехнулся Рэм, подставив лицо начавшемуся ветру. – Наверняка ты просто перепутала кое-какие травки, пока смешивала себе табак, – красноречиво глянул на трубку. – Мне в свое время после таких вот травок змеи мерещились, а тебе вот совы почему-то… Она с тобой не говорила, случайно? Мои со мной религиозно-философские теории обсуждали… – увидев мое лицо, он поспешил замять шутку. – Я вообще не за тем прилетел, чтобы ехидничать.

– Да, зачем, кстати? – спросила я, улыбаясь.

После того, как осмотрел мою руку, серафим почти не обращал на меня внимания, большую часть времени он проводил с Дейком. Странно, но эти двое по-настоящему подружились, было в них что-то одинаковое, хотя я и не понимала, что именно.

– Насчет твоего рыцаря.

– Что такое? – настороженно смотрю на серафима.

– Кудеяр уедет послезавтра, он сказал это Раф, а она передала мне. Полагаю, дольше него вы здесь не задержитесь.

– Да, мы поедем вместе. А что?

– Дейка ищет Юкка со своей гильдией, – сказал Рэмол. – Знаешь Юкку?

Снова услышав это имя, я вздрогнула.

Недавно Рэм улетал на несколько дней, а вчера он вернулся, и они с Истэкой сильно поругались. Терем едва ли не ходуном ходил, мы все, включая Раф и Кудеяра, поспешили убраться на поляну, подальше от разбушевавшихся братьев. В конце концов Рэмол просто улетел из дома, и вот, вернулся ко мне на балкон.

Причиной их ссоры, я точно слышала, была женщина, какая-то подружка Рэма, к которой он часто улетал, и которая очень не нравилась Истэке.

Кажется, она была ланком