вами случилась неприятность. Сегодня день богат на них. Слышал, у самого Экингтона тоже произошла одна после забега, вы знали?

Мои шаги оставались плавными, но сердце в груди заколотилось. Он так намекает, что я как-то с эти связана? В каком-то смысле, так и было, но я сама об этом только что узнала.

– Что-то слышала.

Он так злорадно улыбнулся, сверкая зубами, что мог бы сравниться с Бастианом, будь у него длинные клыки.

– Этого бы не случилось с порядочным человеком. Я видел, что он хотел с тобой сделать. И я рад, что он получил по заслугам.

В следующую секунду его лицо смягчилось, став более дружелюбным, и до конца танца он продолжил говорить на отвлеченные темы.

Когда музыка стихла, он с грустной улыбкой проводил меня с танцевальной площадки.

– Надеюсь, ваш amoureux[2] не будет зол, узнав, что я вас ненадолго украл.

Мое лицо вспыхнуло от того, что Бастиан был прямо назван моим возлюбленным. Похоже, мельница слухов сделала свое дело. Не то чтобы он был очень деликатен.

– Я заверю его в ваших добрых намерениях.

Принц Валуа усмехнулся, поклонился и покинул меня. Жаль, что я не видела выражение его лица, когда, повернувшись, он обнаружил, что за его спиной собралась изящная толпа молодых девушек.

Бастиана не было видно, и я пошла за выпивкой. После встречи дяди Руфусом с Каэлусом она была мне необходима. На столе было множество вин, и как раз когда я выбирала между насыщенной вальполичеллой и фруктовой риохой, я почувствовала рядом чье-то присутствие.

– Жаль, что ты угодила в неприятности, – одна из сестер с розовыми волосами улыбнулась мне, слишком широко.

Стиснув зубы, я схватила ближайший бокал, внезапно перестав обращать внимание на его содержимое – риоха, вальполичелла, пусть даже кровь, лишь бы поскорее оказаться подальше от нее. Но когда я отвернулась, она схватила меня за плечо твердой, словно сталь, рукой.

– Ну-ну, разве таким манерам вас учат в Альбионе? Ай-яй-яй. – Она наклонилась ближе, фиалковые глаза стали огромными, а уголки губ опустились. – Я всего лишь сказала, как печально, что твоя каменная ступенька опрокинулась и ты упала в воду. Ужасно грустно.

От ее слов у меня перехватило дыхание. Я никому не рассказывала, как именно я оказалась в воде, и не думаю, что Бастиан рассказал об этом в милой беседе кому-нибудь из Рассвета.

– Ты. Это ты твоих рук дело.

Она рассмеялась и потрясла меня за плечо, схватив меня уже ближе к шее.

– Больно надо пачкать руки. Глупая девчонка, – со злорадной улыбкой она подошла еще ближе – еще дюйм, и мы бы столкнулись. – Твой змей уже пользуется благосклонностью одной королевы. Как думаешь, могу ли я допустить, чтобы ты выиграла для него милость еще одной?

Будто бы я должна согласиться с ней. Я фыркнула, прикусив язык от желания закричать, что я хотела эту милость для себя, а не для кого-то еще. С ее помощью я бы получила развод.

Но кричать было непозволительно. Вместо этого я подняла голову с холодной улыбкой.

– Посмотри на себя, хватаешь даму на балу. Твоя ненависть к Сумраку выставляет тебя полной дурой.

Возможно, она не ожидала ответа, потому что ее глаза расширились, и она ослабила хватку настолько, что я смогла вырваться. Не сводя с нее глаз, я развернулась и пошла прочь, залпом осушая свой бокал.

– Твоя одержимость Змеем выставляет тебя полной дурой, – крикнула она вслед.

Я еле сдержалась, чтобы не швырнуть в нее пустой бокал.

Впереди зашевелились тени, и, подняв голову, я увидела Бастиана, с расправленными плечами идущего навстречу.

Острые черты лица, опасная красота, яркий пылающий взгляд – все это остановило меня на месте. У меня перехватило дыхание, бал отступил в даль, превратившись в размытые силуэты и приглушенную музыку.

Черт. Как я могла даже подумать, что смогу устоять перед ним? Как я не бросилась на него с первого взгляда? Непостижимо.

Моя кожа горела, внезапно став слишком чувствительной. Я потянула за вырез платья.

Он посмотрел на меня, и готова поклясться, я почувствовала, как его взгляд струится по моей шее, груди, животу и стекает между ног.

– Ты…? Она…? – Сжав челюсти, он хотел пройти мимо меня, но я положила руку ему на грудь.

Я задержала ее там, впитывая его тепло и твердость его мышц. От этого у меня закружилась голова.

– Ты обещал мне танец.

Раздувая ноздри, он посмотрел мимо меня, хотя я не могла вспомнить, почему он так делает. Вздохнув, он кивнул.

– Ты права. Лучше не устраивать здесь сцен, – с глубоким вздохом он убрал мою ладонь, но затем все же взял меня за руку и повел танцевать. В его движениях появилось какое-то напряжение и твердость, из-за чего они стали более резкими, чем обычно, более ловкими.

«Гнев», – поняла я. Это взволновало меня, заставляя сердце бешено колотиться.

Почему я все еще не позволила – не заставила его меня трахнуть? Почему во мне были только его язык и пальцы? В этом не было никакого смысла.

Я моргнула, а мы уже танцевали, вальсировали по полу и кружились, кружились, кружились.

Пока он нас вел, я скользнула рукой по его груди и забралась под куртку.

– Кэт? Что ты…?

Через рубашку я провела ногтем по его соску, отчего он вздрогнул. Меня пронзило – сила, осознание, что ему приятно, такое же пьянящее и головокружительное, как хороший крепкий алкоголь.

– Ты сам сказал, что я могу делать все, что захочу, – мой голос звучал одновременно слишком близко и так далеко.

Он отдернул мою руку.

– Некоторые правила остаются в силе.

Разочаровано вздохнув, я прижалась к нему, позволяя при каждом шаге его ноге проникать между моими.

– Я поражена твоим самоконтролем, – промурлыкала я, глядя на него из-под опущенных ресниц. Я медленно облизала губы, желая, чтобы они были заняты его ртом или членом… или вообще любой его частью.

Он проследил за этим движением, и его губы тоже приоткрылись, прежде чем он сомкнул их, словно опомнясь.

– Если я потеряю контроль над ситуацией, люди умрут.

Мой смех эхом разнесся вокруг нас.

– Как драматично. Не думала, что оргазм может быть таким смертоносным.

– Я имею в виду над всем в жизни. Моя работа состоит из множества направлений, за которыми нужно тщательно следить.

Я вскинула голову.

– И как это связано с тем, что ты не кончаешь? Или я просто часть твоей работы? – Обжигающий гнев смешался с желанием, отчего платье на моей коже стало невыносимым.

Его брови нахмурились.

– Это вопрос в рамках нашей