в Винчестер. Генрих хотел, чтобы Елизавета устроилась там за достаточное время до родов. По ее расчетам, ждать осталось всего шесть или семь недель.

Елизавете не терпелось поскорее попасть в замок.

– Планы изменились, – сказал ей Генрих за ужином в отдельной гостиной на постоялом дворе в деревушке Брэкнелл. – Посланные туда с инспекцией люди сообщили мне, что замок находится в нелучшем состоянии и совсем не подходит для рождения моего наследника.

– Тогда где же я проведу время уединения? – спросила Елизавета.

– В приорате Святого Свитуна. – (Это был небольшой монастырь при Винчестерском соборе.) – У приора Хантона роскошный дом, который он с радостью предоставит в ваше распоряжение.

– Но я сперва хотела бы посетить замок, – сказала Елизавета. – Мне нужно кое-что показать вам.

По приезде в Винчестер они сразу отправились в замок. Елизавета привела Генриха в главный холл и велела ему посмотреть наверх, где к стене на большой высоте была подвешена массивная круглая столешница.

– Это был стол короля Артура, – сказала Елизавета, пока они стояли и разглядывали столешницу. – Он довольно древний.

– О нем ходят толки даже в Бретани, – ответил Генрих. – Это чудо! Но он выглядит таким обшарпанным. Мы должны привести его в порядок.

– Попросите, чтобы фигура Артура была похожа на вашу! – Елизавета улыбнулась. – Это подчеркнет ваше происхождение.

– Отличная идея! – согласился Генрих и поцеловал ее, чем вызвал улыбки у свиты.

Дом приора был великолепен. В главном холле с прекрасной деревянной кровлей решили устроить присутственную залу для собраний двора Елизаветы, где в роли первых придворных дам выступят ее мать, сестры и леди Маргарет. Спальни были обставлены роскошно, и еще в их распоряжении оказалось маленькое сокровище – чудесная часовня.

Генрих остановился в замке, где для него наскоро переоборудовали несколько залов.

– Негоже, чтобы он жил с вами под одной кровлей, пока вы находитесь в уединении, ожидая родов, – сказала леди Маргарет, и мать согласилась с нею.

Однако король был у них частым гостем – то и дело приезжал ужинать после целого дня охоты в Нью-Форесте.

Елизавета прислушалась к советам и много отдыхала, сидя с закинутыми вверх ногами в холле или наслаждаясь солнышком в саду приора. Когда лето закончилось и зарядили проливные дожди, она в основном стала проводить время в уютном тепле дома.

Генрих беспокоился о соблюдении всех положенных церемоний как до, так и после рождения ребенка. По его распоряжению для Елизаветы привезли две отличные кровати с пуховыми подушками и отороченными мехом горностая алыми покрывалами. Он купил для нее рулоны бархата, дамаста и других тканей, а также горностаевые шкурки, чтобы сшить наряды, которые она будет надевать на церемонии после появления на свет малыша. Портной Елизаветы постоянно был занят.

Сама она часами сидела в счастливой безмятежности и шила одежду для младенца. К ее радости, из Апсолла приехала Сесилия, очень взволнованная предстоящим радостным событием, так как у нее самой до сих пор детей не было, о чем она немало сожалела. Дни летели легко и быстро. Елизавета ничего не боялась. Ее охватила приятная эйфория, и она ожидала своего часа с полной невозмутимостью. Зная, что многие матери и младенцы гибнут во время родов, она полагалась на искусство Элис Мэсси, опытной повитухи, которую выбрала сама. Елизавета, ее мать и леди Маргарет обстоятельно побеседовали с этой женщиной, которую очень рекомендовали некоторые придворные дамы. К тому же рядом будут мать и Маргарет, чтобы подбадривать и развлекать роженицу.

Матушка Мэсси проявила большую предусмотрительность и рекомендовала своей пациентке принимать расслабляющие ванны с травами. Елизавета ежедневно позволяла себе роскошь понежиться в ароматной воде, налитой в большую дубовую бадью, сидя на мягкой подстилке под полотняным балдахином.

– Все мои роженицы учатся дыхательным упражнениям, мадам, – сказала ей повитуха. – Это помогает справляться с болью во время схваток.

– Мне будет очень больно? – нервно спросила Елизавета.

– Будет легче, если вы станете делать дыхательные упражнения. Если понадобится, я дам вам семян мака или приготовлю травяной настой.

– Я слышала, что мощи некоторых святых защищают женщин при родах.

– Так и есть, – согласилась матушка Мэсси, – и еще вы можете написать молитву на длинном куске пергамента и обернуть вокруг себя как родильный пояс. Не беспокойтесь, мадам, я сделаю все возможное, чтобы облегчить ваши роды.

Ясным утром на третьей неделе сентября Елизавета встала из-за стола после завтрака и почувствовала слабую боль внизу живота, она сопровождалась спазмом и разбегалась по телу до поясницы.

– Ох! Что это было? – воскликнула Елизавета и сразу села.

Мать и Маргарет мигом насторожились.

– Не может быть, – быстро проговорила Елизавета. – По моим подсчетам, прошло только восемь месяцев. Еще слишком рано.

– Подождите, придет ли боль снова, – посоветовала мать.

Елизавета намазала маслом кусок хлеба и положила на него сверху джем из айвы.

Через десять минут боль пронзила ее снова.

– О нет, – пробормотала Елизавета, потирая поясницу и ожидая, пока неприятное чувство пройдет.

Мать выглядела встревоженной:

– Думаю, нужно послать за акушеркой.

– Это будет мудро, – согласилась Маргарет.

Когда пришла матушка Мэсси, Елизавета снова ощутила схватки. Через час стало ясно, что роды начались, и Елизавета задавалась вопросом, как сможет вынести боль, если она еще хоть немного усилится. Весь день роженица промучилась, чувствуя, что у нее ничего не получается, и приходя во все большее раздражение и беспокойство по поводу того, что ребенок родится раньше срока и может не выжить.

Королева хотела, чтобы она легла в постель, но матушка Мэсси покачала головой:

– Лучше, если ее милость будет двигаться. Ходьба ей поможет.

И Елизавета ходила по спальне, останавливаясь и опираясь на стол, чтобы перетерпеть боль, когда она становилась невыносимой, и желая видеть рядом с собой Генриха, но об этом не могло быть и речи.

– Мужчинам не место в комнатах рожениц, – твердо заявила матушка Мэсси. – Королю сообщили, что ребенок на подходе, и он попросил, чтобы его держали в курсе дела.

– Он шлет вам самые добрые пожелания и молится о счастливом исходе, – сказала леди Маргарет.

Вечером дамы Елизаветы принялись открывать двери и сундуки, развязывать узлы, чтобы снять оковы с чрева, а матушка Мэсси смотрела на это и качала головой, удивляясь их глупости. А боль продолжала безжалостно мучить Елизавету.

Вскоре после полуночи, когда роженица почувствовала, что больше ей не вынести, повитуха воскликнула:

– Головка появилась!

И он родился, ее сын, – крошечный, запачканный кровью незнакомец лежал на сгибе руки Елизаветы. Мать и Маргарет плакали от радости.

– Наследник, наследник для Англии! – ликовала свекровь.

– Благодарение Господу! – выдохнула мать и, отодвинув в сторону закрывавшую дверной проем штору, позвала вестника. – Будьте добры, сообщите