капеллы. – Некоторые из моих советников слышали такие разговоры в тавернах и церквах, но никто не знает, где их источник. Идет и другая молва – будто Уорик сбежал или был убит в Тауэре, однако сегодня он был там, совершенно живой и здоровый.

Елизавета обрадовалась, услышав это, так как беспокоилась о своем юном кузене. Однако слухи ее встревожили.

– Вы серьезно относитесь к этим разговорам? – спросила она.

– Думаю, нам нужно быть настороже, – ответил Генрих. – Я не могу рисковать своей безопасностью.

Хористы ждали. Генрих кивнул, и их голоса вознеслись к потолку.

Холодным январским днем Елизавета играла в триктрак с Анной, когда появился Генрих и отослал ее сестру прочь. По его лицу было видно, что он чем-то взволнован.

– Cariad, – сказал король, присаживаясь к ней за стол, – мне очень жаль, но вашу коронацию придется снова отложить. До меня только сейчас дошли новости, что в Ирландии появился самозванец, который претендует на мой трон и называет себя Уориком.

Елизавета была потрясена:

– Но Уорик в Тауэре!

– Именно, мы проверяли. Но этот Ламберт Симнел – вероятно, имя ненастоящее – заявляет, будто он сбежал из тюрьмы.

– А кто такой Ламберт Симнел?

– Простой мальчик – боюсь, лишь игрушка в руках какого-то авантюриста. Имя странное. Один из моих агентов сообщил мне, что его зовут Джон, значит первое имя вымышлено. Досадно, но мы почти ничего не знаем об этом заговоре, и меня беспокоит, что люди попадаются на уловки этого самозванца. Один из них, должен признаться, – это лорд Скроуп. – Генрих посмотрел на жену, будто хотел сказать: «Я же говорил вам», а она попыталась не заострять на этом внимания. – По общему мнению, мальчик умеет изящно выражаться, красив и обходителен, к тому же он, судя по всему, точно и убедительно рассказывает о своем прошлом. Некоторые всерьез принимают его за Уорика. И он хвалится, что намерен низвергнуть уэльского слюнтяя, который захватил корону. – Генрих презрительно фыркнул.

– Кто-то наверняка его подучивает, – сказала Елизавета, в гневе сжав кулаки: любой, кто выступал против Генриха, угрожал и Артуру.

– Я думаю точно так же, – согласился король. – Скорее всего, это какой-то известный йоркист, хорошо знакомый с жизнью двора и королевской семьи.

– Но известные йоркисты знают, что Уорик в Тауэре!

– Ах, они могут верить, что его похитили оттуда. – Генрих заколебался. – И даже, вероятно, с охотой, просто чтобы досадить мне. Этот парень может служить прикрытием для того, кто всерьез претендует на корону, но не смеет действовать открыто. И, Бесси, у меня есть причины опасаться, что это ваш кузен Линкольн.

Елизавета собралась было протестовать, но поняла, что Генрих, вполне вероятно, прав. Его победа при Босворте положила конец надеждам Линкольна на корону. Желавшие видеть на троне короля из дома Йорков с готовностью поддержат его притязания. Очень может быть, что Линкольн взращивал Симнела в качестве претендента с целью замаскировать свои собственные тайные намерения.

– При моем восшествии на престол он дал клятву верности, – сказал Генрих, – но я всегда с трудом верил ему. При Узурпаторе он исполнял должность лорда – наместника Ирландии. Вам не кажется символичным, что этот самозванец появился именно в Ирландии?

– Вероятно, вы правы. – Елизавете не хотелось признавать, что один из членов ее семьи – изменник. – Как вы поступите? Арестуете его?

– Нет. – Генрих мрачно улыбнулся. – Я слежу за ним, и мой Совет пытается разузнать побольше о Симнеле. Я усилил охрану в портах и готов действовать быстро, если понадобится. Не беспокойтесь, cariad. Мы управимся с этим самозванцем. – Генрих хотел уже встать, но замер. – Что вы знаете о сэре Джеймсе Тирелле?

Вопрос испугал Елизавету.

– Почему вы спрашиваете?

– Узурпатор сделал его комендантом Гина в провинции Кале. Он до сих пор там, и я размышляю, стоит ли подтверждать его назначение на эту должность.

– Мне известно только, что его посылали в Тауэр, чтобы взять там из гардероба вещи, необходимые для церемонии наделения титулом сына Узурпатора, и Тирелл был там в то время, когда исчезли мои братья.

Генрих нахмурился:

– Вы считаете, он к этому причастен?

– Я не знаю. Мне это казалось странным. Но вероятно, так сложились обстоятельства.

– Хм… По словам верных мне людей, вслед за этим он получил от Ричарда несколько высоких должностей. И тем не менее Тирелл не сражался при Босворте, таким образом избегнув обвинения в измене. Я расспрашивал о его достоинствах, и до сих пор он хорошо служил мне в Гине, так что я утверждаю его в должности.

Генрих поцеловал Елизавету и ушел. Она сидела и размышляла о том, почему Ричард доверил Тиреллу все эти высокие посты. Оценил его способности? Или то была награда за оказанные услуги?

Не стоило ей так думать. Нужно полагаться на здравое суждение Генриха, более объективное, чем ее собственное.

Некоторое время не было никаких новостей. Отправляясь в феврале в Фарнхэм навестить Артура, Елизавета испытывала дурные предчувствия, словно вот-вот грянет буря. Угроза со стороны Симнела, как она и опасалась, не исчезла.

За четыре месяца Артур набрал вес, хотя по-прежнему выглядел очень хрупким. Когда Елизавета протянула к нему руки, он отпрянул, прижался к пышной груди леди Дарси и посмотрел на мать с опаской.

– Не годится так приветствовать свою леди матушку, милорд принц, – упрекнула малыша его наставница. – Ну же, идите.

Она передала ребенка Елизавете, которая поцеловала пушистую головку мальчика и попыталась ощутить прилив материнской нежности. Неспособность отыскать в себе эти чувства вызвала у нее панику. Даже милая беззубая улыбка Артура не задела струн ее сердца. Она ощущала одну лишь жалость к этому крохе, который в материальном смысле не нуждался ни в чем, только мать не могла полюбить его. И все же Елизавета отдала бы свою жизнь ради сына, ведь он – ее плоть и кровь и ему грозит много опасностей. Может быть, так выражалась ее любовь?

В Вестминстер Елизавета вернулась расстроенной. Что за негодная она мать. Нужно почаще навещать Артура.

– Как чувствует себя наш сын? – спросил Генрих, придя в ее покои ужинать.

– Хорошо, – ответила она. – Он набрал вес, улыбается и следит за всем глазами.

– Прекрасно. Это внушает надежду. Скоро я сам съезжу посмотреть на него. – Генрих улыбнулся жене, но что-то в его взгляде насторожило ее.

– Какие-нибудь неприятности? – спросила Елизавета, откладывая нож.

И снова легкая тень промелькнула по лицу короля. Видимо, он сделал нечто неприятное для нее.

– Бесси, меня беспокоит ваша матушка.

– Что? – (Генрих всегда был обходителен с тещей, выбрал ее крестной матерью для Артура.) – Что вас беспокоит?

Король сглотнул.

– Я не